Пьецух Вячеслав
Жена Фараона
Вячеслав Пьецух
Жена Фараона
Соня Пароходова десять лет была замужем за бандитом по прозвищу Фараон. Этот самый Фараон начинал как владелец первого на Москве частного кинотеатра, но мало-помалу докатился до уголовщины, поскольку коммерческая жилка была в нем ограниченно развита. Соня Пароходова не то чтобы любила своего мужа, а как-то с ним сроднилась за десять лет, что же до странных его занятий, то они представлялись ей не более экзотическими, чем, например, профессия водолаза или деревенского колдуна. А в девяносто шестом году Фараон купил Соне Пароходовой ателье мод, и она, что называется, с головою ушла в собственные дела; через неделю-другую она уже сколотила штат, запаслась по дешевке мануфактурой, в частности похищенной на фабрике "Красный мак", навыписывала женских журналов и пресерьезно принялась делать фронду одному знаменитому московскому кутюрье.
Как раз утром 24 сентября 1996 года у Сони Пароходовой сочинилась фантастическая модель: комбинированный материал, цвета кардинальские, именно лиловое с малиновым, спина глухая, спереди декольте, спускающееся под острым углом без малого до пупа, а из проймы рукава растут сборенные крылышки, похожие на те, какие бывают у мотылька. Эта модель пригрезилась Соне Пароходовой спозаранку, однако, поднявшись с постели, она не понеслась сломя голову к своему письменному столу, а прибегла к обыкновенным утренним операциям, приятно-мучительным оттого, что у нее перед глазами все стояла фантастическая модель. Сперва она, как была в ночной сорочке, посмотрелась в высокое венецианское зеркало, отражавшее ее всю; посмотреть действительно было на что: Соня Пароходова отличалась хорошим ростом, отменными пропорциями тела и тонким, точно изнуренным лицом, на котором светились славянские богобоязненные глаза. Затем она приняла ванну и надолго обосновалась у дедовского трюмо; кремы там разные, лосьоны, притирания, ну, самосильный массаж лица, - в общем, мужскими словами не описать, каким именно образом можно с толком провести битых сорок минут, сидючи у дедовского трюмо. Управившись с утренним туалетом, Соня Пароходова выпила первую рюмочку перно - она почему-то всем прочим напиткам предпочитала французскую водку перно, которую называют еще пастис. Затем она отправилась на кухню готовить кофе; это немудреное занятие превращалось у нее в долгую, кропотливую процедуру, но вот уже по квартире распространился приторный и задорный кофейный дух, Соня Пароходова налила себе чашку гарднеровского стекла и села за телефон. Наступало самое разлюбезное время суток, когда она, потягивая кофе, звонила подругам и по делам.
Кать, это ты?
Как там у нас дела?
Только что привезли от Михайлика подкладочный шелк, пуговицы и шифон.
Уже петли обметываем.
Да, еще приходили чинить утюги, но оба совершенно косые, только что держатся на ногах.
Прогнала?
Теперь самое главное... Ты стоишь или сидишь?
Тогда сядь. Сегодня утром я придумала фантастическую модель!.. - И Соня Пароходова в мельчайших деталях описала свою фантастическую модель.
Ну, теперь этот гад у нас не обрадуется! - сказала Катерина, имея в виду одного известного московского кутюрье.
Кстати о гадах: как у тебя дела с твоим бухгалтером?
Да никак! Мало того что я его не люблю, у него к тому же сахарный диабет...
Они еще с полчаса поговорили на общеженские темы, наконец Соня Пароходова повесила трубку, закурила сигарету и принялась ходить туда-сюда, понемногу приближаясь к своему письменному столу; хочется заметить, что стол у нее был замечательный, крытый английским сукном, отделанный карельской березой, с балюстрадкой по краям, на толстых витых... вот даже нельзя сказать - ножках, а нужно сказать - ногах; на столе стоял чернильный прибор, гипсовый бюст Наполеона и бронзовая керосиновая лампа под колпаком матового стекла. Итак, Соня Пароходова ходила туда-сюда, и в ней постепенно зрело то чрезвычайно приятное, хотя отчасти и нервное ощущение, которое знакомо только художественным натурам, а именно: как будто вот-вот составится формула счастья, и от этого в животе делается немного щекотно, к рукам приливает горячая кровь и какая-то жилка осторожно пульсирует в голове. Долго ли, коротко ли, она уселась за письменный стол, подогнув под себя правую ногу, открыла баночку китайской туши, раскрыла набор акварельных красок, взяла в руки перо, два раза тяжело вздохнула и принялась за свою фантастическую модель. Поначалу дело двигалось хорошо, но мало-помалу угар прошел, и следующие два часа Соня Пароходова просидела за наброском для проформы, из природной тяги к положительному труду. Вылезши из-за стола в самом неприятном настрое чувств, она выпила другую рюмочку перно, закусила ломтиком лимона, посыпанным крупной солью, и села за телефон.
Кать, это ты?
Представь себе, я, - донеслось как-то неверно, точно уж очень издалека.
Что-то у меня не получается ничего...
Ты, главное, не переживай. И почаще вспоминай, чему нас учили в школе: в жизни всегда есть место подвигу, - нужно только, это самое... налегать!
В школьные годы я училась на круглые пятерки и ходила на босу ногу.
Ну вот видишь! Как ты была у нас отличница, так ею и осталась, поэтому ты главное - налегай.
А что с костюмом для этой мымры?
Она его только что забрала.
Довольна?
Не то слово!
Ну еще бы! Ей на роду написано в дерюжке ходить и веревочкой подпоясываться, а тут ей, можно сказать, Елисейские Поля устроили на дому...
Вот именно!
Слушай: а бухгалтер твой не звонил?
Звонил - а что толку? Он уже третий год только и делает, что звонит.
Ну, три года - это для собаки много, а для человека считается ничего.
Они еще с полчаса поговорили на общеженские темы, а затем Соня Пароходова вышла проветриться на балкон. Даром что календари показывали конец сентября, погода стояла летняя - хотя и пасмурная, но теплая и сухая. Впрочем, приметы грядущей летаргии уже давали о себе знать: в воздухе чувствовалось что-то сонное, свет был квелым, листья на деревьях потемнели и чуть слышно запахли тленом, на балконе соседнего дома знакомый сумасшедший говорил дикую речь, вытянув правую руку в направлении Тишинского рынка, снегирь сидел на карнизе, хотя снегирям была еще не пора. Вдруг солнечный луч прорезался сквозь сероватую пелену неба и произвел на Соню Пароходову чрезвычайно приятное действие: чувство было такое, как будто вот-вот сама собой составится формула счастья, и от этого в животе делается немного щекотно, к рукам приливает горячая кровь и какая-то жилка осторожно пульсирует в голове. В эту минуту лицо ее осветилось улыбкой, как бы обращенной вовнутрь, и она вернулась к письменному столу.
Почему-то тема древнего Египта стала мне очень близка, словно сама когда-то проживала всю эту историю.
В этой статье мне хочется обратить внимание на жен фараонов. Легендарная Тейя, жена Аменемхета, женщина красивая, жестокая, гордая, тщеславная, умная и самовластная. Никто не исследовал, как она вертела историей, вмешиваясь в государственные дела. Самой главной страстью жизни ее была неограниченная власть.
Практически это она управляла государством вместе с Эйе вместо Эхнатона, который всю жизнь был под жестким надзором своей властной матери. Единственным человеком, которому она доверяла, был визирь Эйе, он происходил из среды провинциального жречества и имел неограниченную власть над царицей. Он был не родственником, а скорее духовным братом Тейе. Стремясь упрочить свою власть, Эйе выдвигает Нефертити, была ли она его родной дочерью это еще вопрос, но духовной дочерью точно. Похожие истории царских домов неоднократно повторяются, всегда есть цари, которые на виду и те кто ими реально управляет, они всегда в тени. Скорее всего это богатые семейства того времени, использующие возможно какое-то религиозное течение, которое и представлял Эхнатон. Речь шла об изменении общественного строя, но как говорится: "слишком далеки они были от народа"...Это тема других статей. Сегодня я хотела бы обратить внимание на судьбы именно этих жен фараонов.
Вместе со своим супругом Нефертити правила Египтом 17 лет. Тех самых двух десятилетий, которые ознаменовались небывалой для всей древневосточной культуры религиозной революцией, поколебавшей самые устои древнеегипетской сакральной традиции и оставившей очень неоднозначный след в истории страны: на смену культам богов предков волей царственной четы пришел новый государственный культ Атона - животворящего солнечного диска." Великая супруга царская", "супруга Бога", "Украшение царя", была, прежде всего, верховной жрицей, вместе с царем участвовавшей в храмовых службах и важных ритуалах, и своими действиями поддерживавшими Маат - мировую гармонию. Задача царицы, участвующей в богослужении, - умиротворить и умилостивить божество, красотой своего голоса, неповторимым очарованием своего облика, звуком систра - священного музыкального инструмента. Недосягаемый для большинства смертных женщин статус "великой супруги царской", обладавшей большой политической властью, основывался именно на религиозных устоях.
Портрет царицы Нефертити в профиль 1983
Счастье продолжалось недолго. На двенадцатом году правления Эхнатона и Нефертити скончалась принцесса Макетатон. На стене усыпальницы, приготовленной в скалах для царской семьи, изображено отчаяние супругов. На ложе распростерта мертвая девочка. Рядом замерли родители - отец с заломленной над головой рукой, а другой рукой схвативший за руку жену, и мать, прижавшая руку к лицу, словно еще не верящая своей утрате. Пожилая нянька умершей рвется к телу любимицы, удерживаемая молодой служанкой. Сцена смерти Макетатон по силе переданных чувств, бесспорно, относится к шедеврам египетского рельефа.
Оплакивание дочери
Вскоре скончалась и царица-мать Тейе.Смерть Теий, крепко державшей всю власть в своих руках, стала переломным моментом в жизни Нефертити. Жрецы выдвинули новую царицу. С этого момента все внимание Эхнатона было сосредоточено на второстепенной супруге по имени Кийа. Еще при Аменхотепе III в Египет в качестве "залога" политической стабильности в межгосударственных отношениях прибыла митаннийская принцесса Тадухеппа. Именно для нее, принявшей по традиции египетское имя, Эхнатоном был выстроен роскошный загородный дворец Мару-Атон. Кийа была матерью принцев Сменхкара и Тутанхатона, ставших мужьями старших дочерей Эхнатона и Нефертити.
Нефертити оказалась в опале и провела остаток дней в одном из забытых дворцов столицы. Одна из статуй, обнаруженных в мастерской скульптора Тутмеса показывает Нефертити на склоне лет. Перед нами то же лицо, все еще прекрасное, но время уже наложило на него свой отпечаток, оставив следы усталости, даже надломленности. Идущая царица одета в облагающее платье, с сандалиями на ногах. Утратившая свежесть молодости фигура принадлежит уже не ослепительной красавице, а матери шести дочерей, которая многое видела и испытала в своей жизни.
Кстати, мало кто исследовал роль женщин цариц, их влияние на развитие государства. имя Нефертити переводится как "заходящая красота". Период правления Эхнатона вызвал долговременный упадок и только Рамзес второй с женой Нефертари (чье имя: Восходящая красота) поднял славу Египетского государства на небывалую высоту, возродив религию, разрушенную Эхнатоном. Но об этом позже...
В чем же была причина неожиданной опалы Нефертити и крушения союза, любовь и взаимные чувства которого воспевались в десятках гимнов? Вероятно, основной проблемой царственной четы стало отсутствие сына, который мог бы унаследовать престол. Дочери Нефертити не обеспечивали надежность продолжения династической смены власти. В своем почти маниакальном желании иметь сына Эхнатон вступает в браки даже со своими дочерьми. Судьба посмеялась над ним: старшая дочь, Меритатон родила собственному отцу еще одну дочь - Меритатон Ташерит ("Меритатон-младшую"); одна из младших - Ахесенпаатон - еще одну дочь…
Портрет старшей дочери Эхнатона Меритатон 1977
Однако триумф Кийи, родившей царю сыновей, был недолог. Она исчезает на шестнадцатом году правления супруга. Придя к власти, старшая дочь Нефертити - Меритатон, тотально уничтожила не только изображения, но и практически все упоминания о ненавистной обитательнице Мару-Атона, заменив их своими собственными изображениями и именами. С точки зрения древнеегипетской традиции, подобный акт был самым страшным проклятием, какое можно было осуществить: не только имя умершего стиралось из памяти потомков, но и его душа лишалась благополучия в жизни загробной.
В 1907 году в Фивах, в Долине царей, некрополе, где нашли свой последний приют величайшие владыки Египта, экспедицией Айртона было сделано открытие. Каменные ступеньки вели в крохотную гробницу. Женский саркофаг, валявшийся на полу вырубленной в скале комнаты, был частично открыт. Маска саркофага была уничтожена, имена в надписях на нем - вырезаны. Рядом с саркофагом блистали золотом остатки погребального паланкина царицы Тейе, матери Эхнатона. Внутри саркофага находилась мумия молодого мужчины. Находка стала поводом для нескончаемой дискуссии. предполагается, что тело, погребенное в гробнице принадлежало Сменхкара. Для кого же был приготовлен саркофаг? Кто была та женщина, чье красивое, несколько жестокое лицо с таким мастерством запечатлел на крышках каноп неизвестный скульптор? Кропотливые многолетние исследования показали, что первоначальной обладательницей сосудов была Кийа. Тело несчастной было выкинуто из саркофага, переделанного и использованного для погребения ее сына. Невероятный взлет и не менее страшный конец этой судьбы...
портрет фараона Сменхкара 1979
Эхнатон скончался на семнадцатом году правления. Ему унаследовал Сменхкара, муж Меритатон, а спустя год, после загадочной смерти последнего, - совсем еще мальчик, двенадцатилетний Тутанхатон. Под влиянием фиванской знати Тутанхатон возрождает культы традиционных богов и покидает столицу своего отца, изменив имя на "Тутанхамон" - "Живое подобие Амона". Религиозная реформа рухнула и исчезла, как мираж пустыни.
Ахетатон был планомерно разрушен. Когда один из посланников царя вошел в скульптурную мастерскую Тутмеса, на полке рядом стояли два парных бюста Эхнатона и Нефертити. Видимо, от первого удара, пришедшегося по лицу Эхнатона, соседний бюст Нефертити упал в песок вниз лицом и остался нетронутым. Эхнатон и его время были прокляты. Официальные документы последующих эпох именовали его не иначе как "врагом из Ахетатона". О Нефертити забыли.
Портрет третьей дочери Эхнатона Анхсенпаатон
Анхесенпаатон, третья дочь Эхнатона и Нефертити, стала супругой юного Тутанхамона, Супруги-дети процарствовали под управлением Эйе всего шесть лет. Тутанхамон погибает при загадочных обстоятельствах. Анхесенамон, отказывается выйти замуж за Эйе, (но это уже другая статья...) и имя Анхесенамон исчезает из истории, а престол Тутанхамона унаследовал Эйе
Мутноджемет, младшая сестра Нефертити, спустя несколько лет стала супругой фараона Хоремхеба, с ней повторилась история Нефертити: царица тщетно пыталась родить фараону сына-наследника. Вырождение царского дома было налицо. Его результат ужасает: то, что осталось от тела Мутноджемет, было обнаружено вместе с мертворожденным ребенком; супруга Хоремхеба скончалась при тринадцатой (!) попытке родить наследника престола.
Неизвестно, как закончила дни сама Нефертити. Ее мумия не найдена. Судьбы этих женщин вполне реальны, они высечены на плитах. Перед нами история только 3 поколений фараонов и их семей. Можно ли назвать этих женщин счастливыми? В погоне за властью жречество не считалось ни с чем. Сколько погибших детей. Женщины, облеченные властью, и не имевшие любви, сколько не принятых судеб, боли и превосходчтва над людьми. Нет ни одной женщины этого времени, которая бы прожила долго и счастливо. А ведь фараоны неслучайно считались детьми бога на земле, что говорить о простых людях того времени...
Историю вместе с вами исследовала Весенняя рапсодия.