Оригинал взят у gastroscan в Интервью с патологоанатомом

Вокруг патологической анатомии существует множество мифов, «страшилок» и даже анекдотов. Многие считают, что эта профессия связана только со вскрытиями и работой в морге. Это совсем не так. Патологическая анатомия и патоморфология — специальности очень интеллектуальные и значимые непосредственно для лечебного процесса. Подробно об этом рассказывает Даниил Леонидович Ротин, заведующий отделением патологической анатомии МКНЦ ДЗМ, доктор медицинских наук, врач высшей категории, член Европейского общества патологов.

— Расскажите, чем занимается патанатомия?

— Слова «патологоанатом» врачи часто стараются избегать, потому что оно ассоциируется с аутопсийной работой, обывательским «резанием трупов». Патологоанатомическое отделение в современной медицине, в отличие от распространенного мнения, не так много занимается посмертными исследованиями. Установление причин смерти и диагноза является одной из задач патанатомии, но не является ни единственной, ни приоритетной, это не какое-то «супермастерство». Основное направление нашей деятельности — это прижизненная диагностика, поскольку еще согласно никем пока не отмененному приказу Минздрава СССР весь материал, удаленный во время хирургической операции или диагностической манипуляции, должен исследоваться на морфологическом уровне. Здесь принято разделять, в первую очередь, операционный материал. Например, желудок удален во время операции по поводу онкологического заболевания, необходимо гистологически верифицировать диагноз, установить стадию заболевания, посмотреть, какое количество лимфоузлов поражено, гистогенез опухоли и так далее. Данные, полученные патоморфологом, используются онкологами для ведения и лечения оперированного пациента.

Следующим направлением работы является диагностический материал — биопсии. Биопсия при гастроскопии, биопсия при гинекологических исследованиях, например, при исследовании шейки матки, биопсия кожи и так далее. Такие исследования верифицируют диагноз и влияют на дальнейшую тактику лечения, например, нужно ли лечение, в том числе оперативное, или нет. Подобных анализов в нашем отделении выполняется от 3 до 5 десятков каждый день. Именно на специалистах, выполняющих эти исследования, и лежит ответственность за жизнь пациентов, хотя наша «служба» вроде бы не видна. Все эти исследования остаются «за кадром», с пациентом общается лечащий врач, который на их основании определяет тактику лечения.

Высший пилотаж нашей работы — это консультации, которых сейчас становится все больше. Они нужны в тех случаях, когда пациент оперировался в другом месте, и/или есть сомнения в правильности поставленного диагноза. Нам приносят стекла с препаратами из других учреждений, и мы проводим повторное исследование. Уровень специалистов везде разный. В любом цивилизованном лечебном учреждении, в том числе и в нашем, существует практика перепроверять результаты гистологического исследования, а не просто доверять описаниям из других лабораторий. Допустим, поступает женщина с образованием в яичнике, лечилась ранее от рака желудка . Что это: второй рак или метастаз? Разные исследования могут показать разные результаты, а речь идет о судьбе пациентки. Вскрытия, конечно, происходят, но достаточно редко, поскольку причина смерти часто ясна. Вскрытие нужно, например, когда есть подозрения на то, что смерть была как-то связана с хирургическим вмешательством — операцией или реанимационным пособием.

— Расскажите о вашем отделении.
— У нас сейчас 2 объединенных отделения. К сожалению, когда я их принял, они оба были не особенно хорошо оснащены: несколько микроскопов, не очень новая красящая станция, проводящая система (с ее помощью кусочек ткани проводится через «батареи» специальных реактивов). Сейчас мы, наконец, ожидаем целый набор нового самого современного оборудования для гистологической лаборатории: новую красящую систему, иммуностейнер, новую проводящую систему, микроскопы, расходные материалы и так далее.

Я пришел сюда 10 месяцев назад. За это время нами начата работа по формированию штата заинтересованных сотрудников, проведены мероприятия, позволяющие эффективно организовать работу врачей и среднего медперсонала. Вообще я считаю, что мужчина после 40 лет должен брать на себя ответственность не только за свою жизнь и жизнь своей семьи, но и еще за кого-то, поэтому руководство отделением я рассматриваю как большую честь и ответственность. Мне также очень нравится, что на новом для меня месте есть все возможности заниматься научной деятельностью (в этом году я опубликовал уже 8 статей в престижных отечественных и зарубежных журналах), чему в большой степени способствует руководство в лице директора МКНЦ — талантливого хирурга и руководителя — профессора Игоря Евгеньевича Хатькова .

— Какие методы исследования в патологической анатомии?
— В первую очередь, это морфологические исследования — то, что видишь глазом, adoculus. Прежде всего, картина различается макроскопически. Далее следует гистологическое рутинное исследование — обычные гистологические окраски. Есть окраски на бактерии, на слизь, гистохимические дополнительные окраски (например, окраска по методу Ван Гизона, на железо по Перльсу, на мукополисахариду по Крейбергу и так далее).

— Как развивается патанотомия сегодня?
— К сожалению, сейчас наша область в целом по стране находится в довольно плачевном состоянии. Может, что-то поможет сделать программа модернизации. Большое значение имеет то, что люди не особо мотивированы, они очень мало знают о специальности. Даже многие врачи на патологическую анатомию смотрят обывательским взглядом. У нас за первые 6 месяцев 2014 года было всего 100 вскрытий на 5 штатных врачей. Это довольно-таки мало. Биопсийных же исследований за это же время было 80 тысяч (1 ставка по биопсиям — 4 тысяч исследований на одного врача за год), то есть специалистов явно не хватает.

Я связываю свои надежды с тем, что сейчас появилось большое количество талантливых молодых хирургов, эндоскопистов, онкологов и других специалистов, и они видят, что без качественной морфологии нельзя прийти ни к каким результатам — ни в науке, ни в клинической практике. Когда делается операция, нужно знать, если речь идет об онкологическом процессе, насколько глубоко и куда проросла опухоль, есть ли опухолевый очаг в краях резекции, определить клиническую стадию. Кстати, в определении стадии онкологического заболевания последнее слово остается за морфологом. Он вносит очень большой вклад по поводу гистогенеза, степени дифференцировки, количественной оценки, глубины процесса.

Начиная с 1990-х годов очень много талантливых людей после медицинских институтов двинулось получать дальнейшее образование в хирургию. Это очень романтичная специальность, насыщенная, всегда на виду, вокруг нее всегда был и будет положительный ореол. И те, кто имел талантливые руки (и голову), выдвинулись. Чуть позже такие специальности, как терапия, онкология, гастроэнторология, гепатология, также стали набирать талантливых молодых специалистов.

А патологическая анатомия на этом фоне не видна, ее нельзя или очень трудно романтизировать для несведущего человека. Я участвую в международных конгрессах с 2003 года, всегда есть сессия, посвященная проблемам специальности. И 12 лет назад, и сейчас на этих сессиях говорится о том, что представление о патологической анатомии у обывателя мифологизировано, часто демонизировано и никак не связано с тем, что происходит на самом деле. Если набрать в Google слово pathologist, выдается результат о какой-то металлической группе, а очень многие люди считают, что патологоанатом — это тот, кто занят исключительно тем, что «режет покойников» и выдает свидетельство о смерти.

Да, вскрытие — это нужно и достаточно интересно. Но на энергетическом уровне это имеет какой-то деструктивный «высасывающий» эффект, от этой работы довольно быстро наступает выгорание. Во-первых, нет нужной мотивации — человек уже умер. Найдешь ты причину и окажется, что не так лечили или что сделать ничего нельзя было, — и что дальше? Во-вторых, патологоанатомическая служба не является независимой, а сам патологоанатом не является «арбитром». Не секрет, что если не занимаешься наукой и не связываешься плотно и много с прижизненной диагностикой, то появляется некая безысходность, ведущая к эмоциональному, творческому и профессиональному выгоранию. К счастью, сейчас есть все возможности развиваться, поэтому я всегда поощряю молодых коллег к занятиям наукой.

— Если есть, как вы говорите, возможности развиваться, значит, есть какая-то положительная динамика?
— В любом случае, надеюсь, что становится лучше. Естественно, все развивается, идет вперед. В целом есть тенденция к повышению качества диагностики, имиджу патологоанатома, понемногу, не так быстро, как хотелось бы, но есть.

Роль патоморфолога возрастает, так как именно он определяет, по какому протоколу пойдет тактика ведения того или иного пациента. Есть проблема, что не хватает квалифицированных специалистов. И могу сказать, что в Европе не сильно опередили нас. Сейчас появилась возможность применять современные методы диагностики, такие как иммуногистохимия, и у нас это уже во многих лабораториях рутинная практика. Есть сейчас очень хорошие лаборатории и в стране, и в Москве, есть возможность работать, но нужно популяризировать профессию, специальность. Без поддержки «сверху» я не вижу другого способа привлекать людей, кроме как своим примером и личной энергией.

Я работал в хороших лабораториях «брендовых» мест — РОНЦ им. Н. Н. Блохина (где стал кандидатом наук), ЦНИКВИ им. В. Г. Короленко, НИИ НХ им. Н. Н. Бурденко (во время работы, где выполнил докторскую диссертацию). Сейчас мне посчастливилось возглавить отделение в созданном недавно центре — МКНЦ. На новом месте приходится решать новые задачи, ранее мне незнакомые — подбор и управление персоналом, организация работы и так далее. Не все получается всегда так, как хочется, но руководство мне доверяет и, что немаловажно, поощряет инициативы.

— В каком направлении, по-вашему, будет развиваться патанатомия?
— Хочется верить, что будет все хорошо. Сейчас во всем отечественном здравоохранении переходный период, сложно делать выводы, надо пробовать понять эту линию и действовать в соответствии с ней. Я не могу сказать, что мне не нравится то, что происходит. Другое дело, что я не все понимаю. Но чем больше я понимаю, тем более разумным и логичным мне это кажется.

Профессия поликлинического врача тоже не очень романтизирована и престижна, поэтому необходимо показывать молодым специалистам, что эта работа тоже важна. В поликлиниках, в принципе, тоже есть условия для работы. Это просто другая специальность, она требует других профессиональных качеств.

— Каким должен быть патологоанатом?
— Во-первых, он должен сочетать в себе постоянное желание совершенствоваться и учиться, не стесняться сказать, что знает не все. Как мне говорил мой отец (тоже, кстати, патологоанатом): «Страшно и стыдно не тогда, когда кто-то что-то не знает, а когда не хочет знать». Надо сочетать в себе желание знать и глубоко и широко, потому что не бывает патологоанатомов-гинекологов, патологоанатомов-онкологов и так далее. Надо знать все обо всем, но при этом какие-то вопросы надо знать углубленно, с учетом профиля учреждения, в котором ты работаешь.

Конечно, патологоанатом — это не тот человек, который сначала делает, а потом думает, тут мысль должна опережать действия. Хотя у нас бывают срочные ситуации, когда в течение 10 минут у операционного стола надо сказать, что делать, и надо определиться с тактикой.

Например, в нейрохирургии часто встречаются опухоли, это может быть опухоль или метастаз. Если это метастаз, то его будут стараться удалить полностью. Если это первичная опухоль, то операцию проводят более щадяще и экономно, потому что потом есть возможность для химио- и лучевой терапии. Другой пример: присылают край резекции на предмет того, есть опухоль или нет, можно ли завершать операцию и ушивать по этому краю или нет. Если я дам ответ «нет», а опухоль будет, то через несколько недель швы в месте роста опухоли разойдутся и произойдет катастрофа. Если я начну страховаться и скажу, что опухоль есть, а на самом деле ее нет, то удалят еще больше тканей, чем нужно, или даже целый орган.

Здесь подход должен быть диалектический и многоплановый: нужно смотреть и анализировать клинические данные и ситуацию — нередко вплоть до личностных качеств того, кто оперирует. Есть разные хирурги, присылающие материал для срочного исследования: кто-то любит подстраховаться, есть, напротив, более смелые. Также и в нашей специальности — существует 2 подхода в диагностике. Первый называется «либеральный», и он характерен для большинства врачей старой советской школы. Переводя на простой язык: «лучше перестраховаться».

Второй подход «консервативный»: если нет стопроцентных уверенности и признаков наличия опасного заболевания, лучше об этом не писать. Я долгое время, будучи все-таки воспитанником советской школы, придерживался первого подхода и не понимал, как можно руководствоваться вторым. Потом как-то я был на курсах в Италии, где мне очень доходчиво объяснили, что психически травмировать человека тогда, когда ты не уверен, совсем не полезно для сохранения его здоровья, которое заключается в психическом и физическом комфорте, качестве жизни.

Нужно все время балансировать между этими двумя подходами, это очень важное качество для патоморфолога. У него есть время подумать, и он должен очень тщательно все взвешивать. Тут нужно иметь как аналитическое, так и синтетическое, индуктивно-дедуктивное мышление, нужно уметь ставить вопрос: «Если причина не в этом, то в чем?».

— Судя по тому, что вы рассказываете, патологоанатом — это прямо Шерлок Холмс...
— В какой-то степени да. Конечно, масштаб другой. Но в целом те, кто много лет отдал своей специальности, и находят в этом удовольствие: раскрутить, посмотреть, что это такое. Мы все время думаем, обдумываем. Хирургу, например, я считаю, это не так нужно. Ему важно знать и быть уверенным в том, что он все сделал правильно. Если он начнет «копаться», а все ли он правильно сделал, не забыл ли чего, он дальше просто не сможет работать.

Патологоанатом же — это человек, который часто себя «ест». Бывает, через много лет вспоминаются случаи, и думаешь: «Ага! Там, оказывается, было вот это!». Это профессиональная привычка — постоянно все сравнивать, анализировать. Я помню, я был ординатором, мне дали случай, я посмотрел — у меня картина прямо отпечаталась. И только сейчас я понимаю, что это было и как это трактовать. Нельзя избавиться от своего прошлого, все это постоянно в голове держишь. Картины, от которых можно абстрагироваться и прийти к общему, — это черта характера, психической конституции, необходимой для патоморфолога.

— Среди патологоанатомов много женщин?
— Сейчас да, и это тоже мировая тенденция. Моя супруга, тоже патологоанатом, переписывалась с коллегой из Франции. Он жаловался, что у него много женщин в подчинении: у двух были маленькие дети, две находились в отпуске по уходу за ребенком, сложно с ними управляться и работать (Улыбается. )

— У вас в отделении проводят судмедэкспертизу?
— Нет, мы не занимаемся этим. Это совсем другая специальность. Несмотря на то, что вскрытия выглядят похожими со стороны у патологоанатомов и у судебных медиков, они отличаются. В судебной медицине больше необходимо установить причину смерти, поскольку часто смерть насильственная. Это можно определить сразу, а детально разбирать причину смерти в том случае, если она ненасильственная, не требуется.

Например, на заре своей карьеры я присутствовал на вскрытии у одного судмедэксперта. У умершей женщины болела голова, она принимала препарат типа парацетамола. Приняла около 30-40 таблеток, и у нее развился токсический гепатит, полностью разрушилась печень. На вскрытии было обнаружено кровоизлияние в мозг. Что послужило причиной смерти: печеночная недостаточность или отек мозга — это не особо интересовало судмедэксперта, поскольку он установил, что смерть была ненасильственная.

Работа патологоанатома, напротив, связана с лечебным процессом, это его финал. Секционный раздел связан с наиболее четкой формулировкой патологоанатомического диагноза. Он очень строго рубрифицирован и формализован, как то: основное заболевание, осложнение основного заболевания, сопутствующие заболевания. Эпикриз отражает, как развивалось заболевание, как оно протекало, какова была причина смерти. Патологоанатом сам проводит гистологическое исследование тканей трупа и исследует все изменения, которые вызывают подозрение.

— Как вы пришли в профессию?
— Это было достаточно тривиально. Я родился в семье врачей, мама — психиатр, папа — патологоанатом, поэтому я хотел быть как папа. Помню, как ходил на работу к нему, мне даже запахи лаборатории знакомы с тех пор. Я считаю, что это очень хорошо, особенно для мальчика, так как в подростковом возрасте большинство людей проходит через конфликт отцов и детей. У меня он, наверное, тоже был, однако не вырос в какой-то правополушарный или какой-либо еще бунт. Я считаю, что трудовые династии — это очень здорово. Правда, когда они перерастают в обычный протекционизм, это плохо.

— Ваша более узкая специализация — это онкология?
— Скажем так, это наиболее интересная для меня специализация. Работая в этом учреждении (МКНЦ), я понимаю, что патоморфология интересна и в других областях. В частности это различные гранулематозные поражения, инфекции, но я этого не касаюсь или касаюсь мало. У нас в центре очень интересная область — ВЗК (воспалительные заболевания кишечника). Когда возникают энтериты и колиты , они все протекают одинаково, но по своей сути это разные заболевания. То ли это язвенный колит , то ли это болезнь Крона , то ли это инфекционный колит, то ли лекарственный. Еще одну интересную, важную, но сложную область представляют диагностические пункционные биопсии печени при различных диффузных поражениях этого органа.

Сейчас стало понятно, что система TNN, применяемая в онкологии, это лучший прогностический признак, потому что Т1 очень сильно отличается от Т2, просто надо понять, что такое Т1 и Т2. Все это очень четко помогает различить разные стадии одной болезни. То есть методы диагностики онкологии хорошо экстраполировать на другие болезни. Это мышление из онкологии помогает, когда я смотрю на неопухолевые поражения других органов.

— Патанатомия касается трансплантологии?
— Да, конечно. К сожалению, после серии скандальных репортажей врачи до сих пор не могут прийти в себя и боятся, что их обвинят в трансплантации органов. Здесь, как и везде, очень низкий уровень информированности и много несведующих людей, падких на сенсации.

Трансплантология — это тоже один из интересных неонкологических аспектов в патологической анатомии. Например, возникла проблема с трансплантатом. Если это острое отторжение, то надо назначать иммуносупрессоры, чтобы его уменьшить. Если это какая-то инфекция в связи с применением иммунносупрессии, надо отменять иммуносупрессоры и давать антимикробные средства. Морфологически, могу заверить, даже для патологанатома, который много лет работал в этой области, но не сталкивался с этим, очень сложно отличить одно от другого.

— Можете вспомнить захватывающий случай из вашей практики?
— Не будет неправдой, если я скажу, что каждый день, проведенный мной в специальности, для меня захватывающий. Если же касаться случаев, «страшилок», типа того, что нашел во время вскрытия какие-то инструменты в теле, то я с таким за 17 с лишним лет работы не сталкивался. Вообще, это что связано со смертью — не «захватывающе», а очень грустно...

А вот в биопсийном материале было много приятных находок и открытий, это стимулировало к тому, чтобы развиваться. Несколько раз в других учреждениях ставился онкологический диагноз, а я не находил злокачественной опухоли, и люди буквально со слезами на глазах благодарили меня, и это лучшее вдохновение для специалиста моей профессии.

Работа покажется достаточно циничной, если со стороны наблюдать за человеком. В институте Склифосовского патанатомия и судебный морг были соединены. В те годы была еще программа «Дорожный патруль». Так вот, один мой коллега смотрел, что произошло, какие происшествия: аварии или убийства, а потом шел и сопоставлял, насколько сказанное по телевизору соответствовало реальности.

Каждый день происходит какой-то случай. Бывает, врачи могут перепутать, прислать что-то не то, приходится разбираться. Много курьезного... Хотя вообще работа врача серьезная, но можно и, наверное, следует относиться к ней с долей юмора.

Самый курьезный же для меня случай, пожалуй, это то, что я познакомился на работе со своей женой. Мы хоть сейчас в разных учреждениях работаем, часто приносим друг другу случаи, обсуждаем их, спорим и часто одергиваем друг друга, мол, хватит о работе говорить.

Исследование смерти, ее причин стало целым научным направлением в изучении болезней и их последствий в медицине. Религиозные представления человека о смерти и ее причинах сделали это явление не завершающим, а продолжающим существование человека в потустороннем мире. Это стало отправной точкой к изучению человека и его организации в развитии научных взглядов и методов в медицине и науке.

История развития аутопсии

Исследование умерших началось еще в древности с помощью вскрытия. Аутопсия как способ познания природы человека интересовала таких ученых, как Гиппократ, Гален.

Посмертные исследования впервые описаны были в XIII веке Гильельмо из Салицето, который провел судебно-медицинскую экспертизу своего племянника маркиза Палавичини.

Вскрытие трупа для выяснения причин смерти внезапно скончавшегося Александра V, жившего в XIV веке, проводилось как первое в современном понятии посмертное патологоанатомическое исследование. В XVI веке анатом Везалий провел множество исследований и внес большой вклад в развитие представлений о строении человека. С 1700 года вскрытия проводились уже чаще, и существует много их описаний. Аутопсия - это термин, который появился позже. Он стал очень распространен в Европе.

В XIX веке с изобретением микроскопа и открытием клеточной теории патологий Р. Вирховом патологоанатомические исследования приобрели новое значение. Они стали входить в практику изучения смертей в больницах и для составления посмертных заключений умерших вне ее.

Признаки смерти

Умирание человека имеет несколько стадий, и для констатации смерти необходимо знать ее признаки.

Различают клиническую смерть и биологическую.

• Клиническая смерть имеет признаки обратимости и длится от 3 до 6 минут. Для нее характерны кома, асистолия и апноэ. увеличивают шанс на ее обратимость.
• Биологическая смерть имеет признаки, которые определяются временем отсутствия сердечного ритма (до 30 мин) и дыхания, расширением зрачка. Правильное обращение с трупом в первые два часа обеспечит полноценное исследование его в патологоанатомической лаборатории.

Вскрытие трупа можно проводить только после 12 часов после смерти.

Организация морга

Патологоанатомические помещения и лаборатории должны стоять в отдельном здании, изолированном от жилых и хозяйственных помещений. Морг имеет рабочие комнаты, такие как:

• секционная, в которой проводится вскрытие;
• лаборатория;
• биопсийная комната;
• комната с секциями для хранения трупов;
• моечная;
• музей и т. д.

Здание морга находится в зеленой зоне на расстоянии 15 м от больничных корпусов. Санитарный разрыв с остальными зданиями не менее 30 м. Внутреннее оформление состоит из стен, облицованных плиткой, высотой 3 метра. Полы и стены должны быть непроницаемыми, ровными и закругленными на стыках между полом и стеной.

Помещение должно быть сухим, оснащенным холодильными установками для хранения трупов, душевой кабиной, санитарной комнатой для персонала.

Секционный стол должен быть изготовлен из устойчивого к коррозии материала, который выдержит частую дезинфекцию. Морг должен быть хорошо освещен и обеспечивать доступ к трупу со всех сторон, что позволяет при исследовании получить полную информацию.

Виды исследований

По цели аутопсии различают патологоанатомическое вскрытие и судебно-медицинскую экспертизу.

Патологоанатомическое вскрытие - это выявление и подтверждение заболеваний, исследование органов, систем умершего для определения точного клинического диагноза, который стал причиной смерти.

Судебно-медицинская экспертиза от вскрытия отличается документами о результатах, целями проведения, методами и объектами исследования.

Законодательное регулирование вскрытия

Аутопсия - это исследование, которое регулируется приказом Минздрава № 82 от 29 апреля 1994 года, определяющего порядок ее проведения.

Посмертное вскрытие проводится:

• для выяснения причин смерти при невозможности подтверждения клинического диагноза, повлекшего смерть;
• при отравлении лекарственными средствами или их передозировке;
• при смерти, наступившей по причине проведения лечебных мероприятий и процедур в условиях стационарного лечения;
• если смерть наступила в результате заболеваний инфекционного или онкологического характера с подтверждением диагноза и взятием биопсии;
• в случае смерти, наступившей после экологической катастрофы, беременных, рожавших и родивших, что требует дополнительного выяснения причин;
• младенческая и детская смерть, при мертворожденности детей весом от 500 гр. требуется проведение вскрытия трупа в морге.

Судебно-медицинская аутопсия - это исследование, проводимое в целях выявления причин смерти от:

• насилия;
• механического повреждения;
• воздействия физических (диапазоном очень высоких/низких температур и электричеством на организм человека) факторов.

Экспертиза состоит из двух этапов. К ним относятся:

• изучение материалов для решения судебных вопросов с применением определенных методов и методик;
• составление заключения о результатах исследования по запросу следствия.

Инструменты для вскрытия

Секционный набор, используемый для аутопсии, это набор таких инструментов:

• ножи - большой и малый секционный, ампутационный, хрящевой реберный, миелотом Пика, мозговой нож Вирхова;
• брюшной скальпель;
• ножницы - анатомические кишечные, тупоконечные прямые, прямые с одним острым концом, глазные остроконечные прямые, костные с прочными браншами для откусывания костей;
• пилы - дуговая, листовая, двойная и другие;
• пинцеты;
• измерительные приборы.

Основными правилами вскрытия трупа в морге является подготовка патологоанатома к операции. Врач надевает индивидуальные средства защиты, которыми являются перчатки, халат, фартук, маска.

Правила вскрытия

Подготовка трупа к вскрытию заключается в наружном осмотре и составлении отчета о конституции, кожных покровах, трупных пятнах и другом.

Аутопсия в медицине - это важный диагностический метод, который по времени проведения занимает 2-4 часа. Составление полного отчета после результатов биопсии завершается после 30-60 дней.

Вскрытие проходит в несколько этапов:

• делается U или Y-образный разрез, который начинается от передней части плеча и доходит до пупка, спускаясь вниз до лобковой кости;
• от грудной клетки отделяется кожа и мышцы, освобождая грудную клетку;
• ребра разрезаются пилой для получения доступа к легким и сердцу;
• брюшные мышцы удаляются для получения доступа к внутренним органам, которые также удаляются и промываются под проточной водой, взвешиваются, и при необходимости расчленяются с взятием образцов тканей для исследования причин смерти; все органы, сосуды исследуются индивидуально;
• головной мозг удаляется через глубокий надрез от уха до уха через макушку, отделяются мягкие ткани и мышцы; пилой разрезается череп и достается мозг, который для сохранения помещается в специальный раствор на две недели.

Изъятые органы помещают обратно в труп, если же нет возможности их поместить назад, то тело набивают поролоном.

Различия между судебно-медицинским заключением и исследованием

Процедуру вскрытия трупа проводит квалифицированный врач-патологоанатом, который может работать судебным медэкспертом в бюро судебной медицины.

В порядке трупа предполагается выявление оснований для разрешения вопросов следствия. Тогда как исследование необходимо для возбуждения уголовного дела.

Порядок проведения судебно-медицинской экспертизы

Проведение исследования трупа при судебно-медицинском исследовании причин и обстоятельств смерти человека требует соблюдения определенного порядка судебно-медицинской экспертизы трупа.

Вскрытие проводится по протоколу о технике вскрытия, который является единым правилом для всех этапов проводимых исследований в медицинской практике. Судебно-медицинское исследование проводится в присутствии представителей органов следствия. Эксперт имеет право требовать имеющиеся у них сведения о трупе. Это могут быть:

• инициалы;
• возраст;
• образ жизни;
• медицинская карта;
• место и время обнаружения трупа и многое другое.

Результаты вскрытия заносятся в протокол, в котором указывается число, месяц, год его проведения. Заключение экспертизы должно быть написано понятным и разборчивым почерком и языком, без применения терминов.

Биопсийная диагностика

Гистологическое изучение тканей проводится для определения клинического диагноза, токсикологического, судебно-экспертного заключения. Оно состоит из этапов, которые позволяют получить полную и достоверную информацию.

Биоптат закрепляется формалином для сохранения целостности клеточного и внутриклеточного материала и его генетической информации. Далее он обрабатывается химическими реактивами и после обезвоживания подвергается парафиновой инфильтрации.

Следующий этап в работе - это микротомирование. Результаты этого этапа зависят от проделанной ранее работы и качественной парафиновой инфильтрации.

Биоптат разрезается специальным ножом на микротоме. Через насечки на биоптате он разрезается на тонкие, толщиной до 2-3 микрон, пластинки. Их высушивают и окрашивают для получения диагностических результатов. Составляя отчет о результатах исследования, эксперт опирается на научные знания и опыт.

Следующий этап - это микроскопирование биоптата, которое определяет причины, патологические процессы и точный клинический диагноз заболевания.

Исследования патологоанатомической лабораторией проводятся с биоптатом после диагностических инструментальных процедур, посмертных вскрытий для определения клинического диагноза, который не может быть определен с помощью забора биоматериалов в условиях клинико-диагностических лабораторий.

Патологоанатомом работаю уже 10 лет. Знаете, когда участвуешь в похоронной процессии, то страшно как-то, боишься покойника, ощущаешь какую-то мистику. А вот когда имеешь дело с трупами на работе, то не ощущаешь никакого ужаса. Просто это твоя работа, это как стоять на заводе за станком.
Коллектив у нас мужской, только одна я девушка. Как-то с детства хотелось быть хирургом или патологоанатомом. Мои коллеги всегда рассказывали про какие-то случаи, происходящие в морге, а я никогда не придавала этому значения, молодая еще была и голова была занята другим. А Семеныч, главный наш, всегда говорил: «Запомни, смерть – это не конец. Сама увидишь и узнаешь со временем».
И действительно, прошли годы, как-то повзрослев, более серьезно стала относиться к своей работе. И много случаев мистики происходило со мной. Я расскажу вам несколько.
Случай 1
Сергей Семенович, наш начальник, всю жизнь проработал в морге и насмотрелся на разные трупы, уже ничего не боялся. И вот, был он на ночном дежурстве, привиделся ему мальчик лет 9, стоит нагишом, дрожит весь, а на пальце ноги бирка. Семеныч спрашивает, мол, откуда ты здесь, а мальчик жалобно так: «Мама… мама… где мама?..».
Семеныч подскочил и сам не понимает сон это или не сон. Позже он узнал, что перед его сменой привезли мальчика после ДТП, а мать его по какой-то случайности завезли в другой морг, вот мальчик и искал свою маму. Семеныч, когда посмотрел на мальчика, узнал его.
Случай 2
Еще до меня работал в морге санитар, по-моему Сашей звали. И любил очень Санька женщин доступных, а так как он их не мог пригласить к себе домой из-за наличия там жены, то часто приглашал их в морг. Вы только не удивляйтесь, раньше не было такого контроля со стороны администрации. А что барышням, им бы выпить, отдаться плотским утехам, да и отправиться домой.
Так вот, привел Сашка одну из таких девиц в морг, посидели, выпили, пообнимались как следует, да и уснули. Проснулся Сашка от крика своей спутницы. А у той глаза выпучены, руками машет. Сашка взял ее да из морга вывел.
Немного отошла девушка и рассказала, что долго ей не спалось, тошнило очень из-за выпитого спиртного. Пошла она искать туалет, долго бродила по коридорам, в итоге услышала голоса, обрадовалась, что не одна тут. Подходит к тому помещению, голоса немного приутихли (а надо сказать, что кроме нее и Сашки в морге никого не было, кроме покойников), она заглядывает, там темно, только ноги из-под простыней виднеются. Жутко ей стало, выскочила она из той комнаты, да зацепилась о порог и упала. В итоге ударилась головой и потеряла сознание.
И видит она женщину, та идет по коридору, простыней прикрывается, и как бы сильно хромает. Подошла к ней женщина, а от нее холодом повеяло и трупный запах такой пошел и прошептала девице: «Ты зачем тут ходишь, покой наш нарушаешь?».
Очнулась та девушка и с криками побежала к Сашке. И на самом деле, на то время в морге уже несколько дней лежала женщина, у нее нога намного короче другой ноги была.
Случай 3
Вызвали меня как-то на работу ночью. На самом деле один плюс, я живу рядом с моргом и долго идти не надо. Подхожу к моргу, а он весь светится. Знаете, такие столбы света бело-сине-фиолетового оттенка, прямо в небо уходят. Страшно стало, хорошо, что в морге я не одна была. А коллега мой сказал, что это скопище душ, очень много мертвецов здесь побывало. И что, вот, лежат они мертвые, холодные, а на самом деле все они живые и после смерти жизнь только начинается, и слышат они нас и видят.
Случай 4
Бывает, что заработаешься, а потом ночью такое снится, хоть и вовсе не ложись спать. Но этот сон был особенный.
Приснилась мне женщина, она очень плакала, сказала, что скоро ко мне приедет и просила найти ее сына Алексея. А я еще ей во сне говорю, мол, как же я найду и чего она ко мне приедет, я ее не знаю. И что вы думаете, на завтра привезли женщину, точь-в-точь из моего сна, мне пришлось делать ей вскрытие, и, главное, ничего не известно о ее родственниках.
Я не буду рассказывать, как мне пришлось искать ее сына, долго просто, но просьбу ее я выполнила. Вот и не верь после всего такого в мистику.
Конечно, историй очень много, и я вам обязательно еще их расскажу.

— Расскажите, чем занимается патанатомия?
— Слова «патологоанатом» врачи часто стараются избегать, потому что оно ассоциируется с аутопсийной работой, обывательским «резанием трупов». Патологоанатомическое отделение в современной медицине, в отличие от распространенного мнения, не так много занимается посмертными исследованиями. Установление причин смерти и диагноза является одной из задач патанатомии, но не является ни единственной, ни приоритетной, это не какое-то «супермастерство». Основное направление нашей деятельности — это прижизненная диагностика, поскольку еще согласно никем пока не отмененному приказу Минздрава СССР весь материал, удаленный во время хирургической операции или диагностической манипуляции, должен исследоваться на морфологическом уровне. Здесь принято разделять, в первую очередь, операционный материал. Например, желудок удален во время операции по поводу онкологического заболевания, необходимо гистологически верифицировать диагноз, установить стадию заболевания, посмотреть, какое количество лимфоузлов поражено, гистогенез опухоли и так далее. Данные, полученные патоморфологом, используются онкологами для ведения и лечения оперированного пациента.

Следующим направлением работы является диагностический материал — биопсии. Биопсия при гастроскопии, биопсия при гинекологических исследованиях, например, при исследовании шейки матки, биопсия кожи и так далее. Такие исследования верифицируют диагноз и влияют на дальнейшую тактику лечения, например, нужно ли лечение, в том числе оперативное, или нет. Подобных анализов в нашем отделении выполняется от 3 до 5 десятков каждый день. Именно на специалистах, выполняющих эти исследования, и лежит ответственность за жизнь пациентов, хотя наша «служба» вроде бы не видна. Все эти исследования остаются «за кадром», с пациентом общается лечащий врач, который на их основании определяет тактику лечения.

Высший пилотаж нашей работы — это консультации, которых сейчас становится все больше. Они нужны в тех случаях, когда пациент оперировался в другом месте, и/или есть сомнения в правильности поставленного диагноза. Нам приносят стекла с препаратами из других учреждений, и мы проводим повторное исследование. Уровень специалистов везде разный. В любом цивилизованном лечебном учреждении, в том числе и в нашем, существует практика перепроверять результаты гистологического исследования, а не просто доверять описаниям из других лабораторий. Допустим, поступает женщина с образованием в яичнике, лечилась ранее от рака желудка . Что это: второй рак или метастаз? Разные исследования могут показать разные результаты, а речь идет о судьбе пациентки. Вскрытия, конечно, происходят, но достаточно редко, поскольку причина смерти часто ясна. Вскрытие нужно, например, когда есть подозрения на то, что смерть была как-то связана с хирургическим вмешательством — операцией или реанимационным пособием.

— Расскажите о вашем отделении.
— У нас сейчас 2 объединенных отделения. К сожалению, когда я их принял, они оба были не особенно хорошо оснащены: несколько микроскопов, не очень новая красящая станция, проводящая система (с ее помощью кусочек ткани проводится через «батареи» специальных реактивов). Сейчас мы, наконец, ожидаем целый набор нового самого современного оборудования для гистологической лаборатории: новую красящую систему, иммуностейнер, новую проводящую систему, микроскопы, расходные материалы и так далее.

Я пришел сюда 10 месяцев назад. За это время нами начата работа по формированию штата заинтересованных сотрудников, проведены мероприятия, позволяющие эффективно организовать работу врачей и среднего медперсонала. Вообще я считаю, что мужчина после 40 лет должен брать на себя ответственность не только за свою жизнь и жизнь своей семьи, но и еще за кого-то, поэтому руководство отделением я рассматриваю как большую честь и ответственность. Мне также очень нравится, что на новом для меня месте есть все возможности заниматься научной деятельностью (в этом году я опубликовал уже 8 статей в престижных отечественных и зарубежных журналах), чему в большой степени способствует руководство в лице директора МКНЦ — талантливого хирурга и руководителя — профессора Игоря Евгеньевича Хатькова .

— Какие методы исследования в патологической анатомии?
— В первую очередь, это морфологические исследования — то, что видишь глазом, adoculus. Прежде всего, картина различается макроскопически. Далее следует гистологическое рутинное исследование — обычные гистологические окраски. Есть окраски на бактерии, на слизь, гистохимические дополнительные окраски (например, окраска по методу Ван Гизона, на железо по Перльсу, на мукополисахариду по Крейбергу и так далее).

— Как развивается патанотомия сегодня?
— К сожалению, сейчас наша область в целом по стране находится в довольно плачевном состоянии. Может, что-то поможет сделать программа модернизации. Большое значение имеет то, что люди не особо мотивированы, они очень мало знают о специальности. Даже многие врачи на патологическую анатомию смотрят обывательским взглядом. У нас за первые 6 месяцев 2014 года было всего 100 вскрытий на 5 штатных врачей. Это довольно-таки мало. Биопсийных же исследований за это же время было 80 тыс. (1 ставка по биопсиям — 4 тыс. исследований на одного врача за год), то есть специалистов явно не хватает.

Я связываю свои надежды с тем, что сейчас появилось большое количество талантливых молодых хирургов, эндоскопистов, онкологов и других специалистов, и они видят, что без качественной морфологии нельзя прийти ни к каким результатам — ни в науке, ни в клинической практике. Когда делается операция, нужно знать, если речь идет об онкологическом процессе, насколько глубоко и куда проросла опухоль, есть ли опухолевый очаг в краях резекции, определить клиническую стадию. Кстати, в определении стадии онкологического заболевания последнее слово остается за морфологом. Он вносит очень большой вклад по поводу гистогенеза, степени дифференцировки, количественной оценки, глубины процесса.

Начиная с 1990-х годов очень много талантливых людей после медицинских институтов двинулось получать дальнейшее образование в хирургию. Это очень романтичная специальность, насыщенная, всегда на виду, вокруг нее всегда был и будет положительный ореол. И те, кто имел талантливые руки (и голову), выдвинулись. Чуть позже такие специальности, как терапия, онкология, гастроэнторология, гепатология, также стали набирать талантливых молодых специалистов.

А патологическая анатомия на этом фоне не видна, ее нельзя или очень трудно романтизировать для несведущего человека. Я участвую в международных конгрессах с 2003 года, всегда есть сессия, посвященная проблемам специальности. И 12 лет назад, и сейчас на этих сессиях говорится о том, что представление о патологической анатомии у обывателя мифологизировано, часто демонизировано и никак не связано с тем, что происходит на самом деле. Если набрать в Google слово pathologist, выдается результат о какой-то металлической группе, а очень многие люди считают, что патологоанатом — это тот, кто занят исключительно тем, что «режет покойников» и выдает свидетельство о смерти.

Да, вскрытие — это нужно и достаточно интересно. Но на энергетическом уровне это имеет какой-то деструктивный «высасывающий» эффект, от этой работы довольно быстро наступает выгорание. Во-первых, нет нужной мотивации — человек уже умер. Найдешь ты причину и окажется, что не так лечили или что сделать ничего нельзя было, — и что дальше? Во-вторых, патологоанатомическая служба не является независимой, а сам патологоанатом не является «арбитром». Не секрет, что если не занимаешься наукой и не связываешься плотно и много с прижизненной диагностикой, то появляется некая безысходность, ведущая к эмоциональному, творческому и профессиональному выгоранию. К счастью, сейчас есть все возможности развиваться, поэтому я всегда поощряю молодых коллег к занятиям наукой.

— Если есть, как вы говорите, возможности развиваться, значит, есть какая-то положительная динамика?
— В любом случае, надеюсь, что становится лучше. Естественно, все развивается, идет вперед. В целом есть тенденция к повышению качества диагностики, имиджу патологоанатома, понемногу, не так быстро, как хотелось бы, но есть.

Роль патоморфолога возрастает, так как именно он определяет, по какому протоколу пойдет тактика ведения того или иного пациента. Есть проблема, что не хватает квалифицированных специалистов. И могу сказать, что в Европе не сильно опередили нас. Сейчас появилась возможность применять современные методы диагностики, такие как иммуногистохимия, и у нас это уже во многих лабораториях рутинная практика. Есть сейчас очень хорошие лаборатории и в стране, и в Москве, есть возможность работать, но нужно популяризировать профессию, специальность. Без поддержки «сверху» я не вижу другого способа привлекать людей, кроме как своим примером и личной энергией.

Я работал в хороших лабораториях «брендовых» мест — РОНЦ им. Н. Н. Блохина (где стал кандидатом наук), ЦНИКВИ им. В. Г. Короленко, НИИ НХ им. Н. Н. Бурденко (во время работы, где выполнил докторскую диссертацию). Сейчас мне посчастливилось возглавить отделение в созданном недавно центре — МКНЦ. На новом месте приходится решать новые задачи, ранее мне незнакомые — подбор и управление персоналом, организация работы и так далее. Не все получается всегда так, как хочется, но руководство мне доверяет и, что немаловажно, поощряет инициативы.

— В каком направлении, по-вашему, будет развиваться патанатомия?
— Хочется верить, что будет все хорошо. Сейчас во всем отечественном здравоохранении переходный период, сложно делать выводы, надо пробовать понять эту линию и действовать в соответствии с ней. Я не могу сказать, что мне не нравится то, что происходит. Другое дело, что я не все понимаю. Но чем больше я понимаю, тем более разумным и логичным мне это кажется.

Профессия поликлинического врача тоже не очень романтизирована и престижна, поэтому необходимо показывать молодым специалистам, что эта работа тоже важна. В поликлиниках, в принципе, тоже есть условия для работы. Это просто другая специальность, она требует других профессиональных качеств.

— Каким должен быть патологоанатом?
— Во-первых, он должен сочетать в себе постоянное желание совершенствоваться и учиться, не стесняться сказать, что знает не все. Как мне говорил мой отец (тоже, кстати, патологоанатом): «Страшно и стыдно не тогда, когда кто-то что-то не знает, а когда не хочет знать». Надо сочетать в себе желание знать и глубоко и широко, потому что не бывает патологоанатомов-гинекологов, патологоанатомов-онкологов и так далее. Надо знать все обо всем, но при этом какие-то вопросы надо знать углубленно, с учетом профиля учреждения, в котором ты работаешь.

Конечно, патологоанатом — это не тот человек, который сначала делает, а потом думает, тут мысль должна опережать действия. Хотя у нас бывают срочные ситуации, когда в течение 10 минут у операционного стола надо сказать, что делать, и надо определиться с тактикой.

Например, в нейрохирургии часто встречаются опухоли, это может быть опухоль или метастаз. Если это метастаз, то его будут стараться удалить полностью. Если это первичная опухоль, то операцию проводят более щадяще и экономно, потому что потом есть возможность для химио- и лучевой терапии. Другой пример: присылают край резекции на предмет того, есть опухоль или нет, можно ли завершать операцию и ушивать по этому краю или нет. Если я дам ответ «нет», а опухоль будет, то через несколько недель швы в месте роста опухоли разойдутся и произойдет катастрофа. Если я начну страховаться и скажу, что опухоль есть, а на самом деле ее нет, то удалят еще больше тканей, чем нужно, или даже целый орган.

Здесь подход должен быть диалектический и многоплановый: нужно смотреть и анализировать клинические данные и ситуацию — нередко вплоть до личностных качеств того, кто оперирует. Есть разные хирурги, присылающие материал для срочного исследования: кто-то любит подстраховаться, есть, напротив, более смелые. Также и в нашей специальности — существует 2 подхода в диагностике. Первый называется «либеральный», и он характерен для большинства врачей старой советской школы. Переводя на простой язык: «лучше перестраховаться».

Второй подход «консервативный»: если нет стопроцентных уверенности и признаков наличия опасного заболевания, лучше об этом не писать. Я долгое время, будучи все-таки воспитанником советской школы, придерживался первого подхода и не понимал, как можно руководствоваться вторым. Потом как-то я был на курсах в Италии, где мне очень доходчиво объяснили, что психически травмировать человека тогда, когда ты не уверен, совсем не полезно для сохранения его здоровья, которое заключается в психическом и физическом комфорте, качестве жизни.

Нужно все время балансировать между этими двумя подходами, это очень важное качество для патоморфолога. У него есть время подумать, и он должен очень тщательно все взвешивать. Тут нужно иметь как аналитическое, так и синтетическое, индуктивно-дедуктивное мышление, нужно уметь ставить вопрос: «Если причина не в этом, то в чем?».

— Судя по тому, что вы рассказываете, патологоанатом — это прямо Шерлок Холмс...
— В какой-то степени да. Конечно, масштаб другой. Но в целом те, кто много лет отдал своей специальности, и находят в этом удовольствие: раскрутить, посмотреть, что это такое. Мы все время думаем, обдумываем. Хирургу, например, я считаю, это не так нужно. Ему важно знать и быть уверенным в том, что он все сделал правильно. Если он начнет «копаться», а все ли он правильно сделал, не забыл ли чего, он дальше просто не сможет работать.

Патологоанатом же — это человек, который часто себя «ест». Бывает, через много лет вспоминаются случаи, и думаешь: «Ага! Там, оказывается, было вот это!». Это профессиональная привычка — постоянно все сравнивать, анализировать. Я помню, я был ординатором, мне дали случай, я посмотрел — у меня картина прямо отпечаталась. И только сейчас я понимаю, что это было и как это трактовать. Нельзя избавиться от своего прошлого, все это постоянно в голове держишь. Картины, от которых можно абстрагироваться и прийти к общему, — это черта характера, психической конституции, необходимой для патоморфолога.

— Среди патологоанатомов много женщин?
— Сейчас да, и это тоже мировая тенденция. Моя супруга, тоже патологоанатом, переписывалась с коллегой из Франции. Он жаловался, что у него много женщин в подчинении: у двух были маленькие дети, две находились в отпуске по уходу за ребенком, сложно с ними управляться и работать (Улыбается. )

— У вас в отделении проводят судмедэкспертизу?
— Нет, мы не занимаемся этим. Это совсем другая специальность. Несмотря на то, что вскрытия выглядят похожими со стороны у патологоанатомов и у судебных медиков, они отличаются. В судебной медицине больше необходимо установить причину смерти, поскольку часто смерть насильственная. Это можно определить сразу, а детально разбирать причину смерти в том случае, если она ненасильственная, не требуется.

Например, на заре своей карьеры я присутствовал на вскрытии у одного судмедэксперта. У умершей женщины болела голова, она принимала препарат типа парацетамола. Приняла около 30-40 таблеток, и у нее развился токсический гепатит, полностью разрушилась печень. На вскрытии было обнаружено кровоизлияние в мозг. Что послужило причиной смерти: печеночная недостаточность или отек мозга — это не особо интересовало судмедэксперта, поскольку он установил, что смерть была ненасильственная.

Работа патологоанатома, напротив, связана с лечебным процессом, это его финал. Секционный раздел связан с наиболее четкой формулировкой патологоанатомического диагноза. Он очень строго рубрифицирован и формализован, как то: основное заболевание, осложнение основного заболевания, сопутствующие заболевания. Эпикриз отражает, как развивалось заболевание, как оно протекало, какова была причина смерти. Патологоанатом сам проводит гистологическое исследование тканей трупа и исследует все изменения, которые вызывают подозрение.

— Как вы пришли в профессию?
— Это было достаточно тривиально. Я родился в семье врачей, мама — психиатр, папа — патологоанатом, поэтому я хотел быть как папа. Помню, как ходил на работу к нему, мне даже запахи лаборатории знакомы с тех пор. Я считаю, что это очень хорошо, особенно для мальчика, так как в подростковом возрасте большинство людей проходит через конфликт отцов и детей. У меня он, наверное, тоже был, однако не вырос в какой-то правополушарный или какой-либо еще бунт. Я считаю, что трудовые династии — это очень здорово. Правда, когда они перерастают в обычный протекционизм, это плохо.

— Ваша более узкая специализация — это онкология?
— Скажем так, это наиболее интересная для меня специализация. Работая в этом учреждении (МКНЦ), я понимаю, что патоморфология интересна и в других областях. В частности это различные гранулематозные поражения, инфекции, но я этого не касаюсь или касаюсь мало. У нас в центре очень интересная область — ВЗК (воспалительные заболевания кишечника). Когда возникают энтериты и колиты , они все протекают одинаково, но по своей сути это разные заболевания. То ли это язвенный колит , то ли это болезнь Крона , то ли это инфекционный колит, то ли лекарственный. Еще одну интересную, важную, но сложную область представляют диагностические пункционные биопсии печени при различных диффузных поражениях этого органа.

Сейчас стало понятно, что система TNN, применяемая в онкологии, это лучший прогностический признак, потому что Т1 очень сильно отличается от Т2, просто надо понять, что такое Т1 и Т2. Все это очень четко помогает различить разные стадии одной болезни. То есть методы диагностики онкологии хорошо экстраполировать на другие болезни. Это мышление из онкологии помогает, когда я смотрю на неопухолевые поражения других органов.

— Патанатомия касается трансплантологии?
— Да, конечно. К сожалению, после серии скандальных репортажей врачи до сих пор не могут прийти в себя и боятся, что их обвинят в трансплантации органов. Здесь, как и везде, очень низкий уровень информированности и много несведующих людей, падких на сенсации.

Трансплантология — это тоже один из интересных неонкологических аспектов в патологической анатомии. Например, возникла проблема с трансплантатом. Если это острое отторжение, то надо назначать иммуносупрессоры, чтобы его уменьшить. Если это какая-то инфекция в связи с применением иммунносупрессии, надо отменять иммуносупрессоры и давать антимикробные средства. Морфологически, могу заверить, даже для патологанатома, который много лет работал в этой области, но не сталкивался с этим, очень сложно отличить одно от другого.

— Можете вспомнить захватывающий случай из вашей практики?
— Не будет неправдой, если я скажу, что каждый день, проведенный мной в специальности, для меня захватывающий. Если же касаться случаев, «страшилок», типа того, что нашел во время вскрытия какие-то инструменты в теле, то я с таким за 17 с лишним лет работы не сталкивался. Вообще, это что связано со смертью — не «захватывающе», а очень грустно...

А вот в биопсийном материале было много приятных находок и открытий, это стимулировало к тому, чтобы развиваться. Несколько раз в других учреждениях ставился онкологический диагноз, а я не находил злокачественной опухоли, и люди буквально со слезами на глазах благодарили меня, и это лучшее вдохновение для специалиста моей профессии.

Работа покажется достаточно циничной, если со стороны наблюдать за человеком. В институте Склифосовского патанатомия и судебный морг были соединены. В те годы была еще программа «Дорожный патруль». Так вот, один мой коллега смотрел, что произошло, какие происшествия: аварии или убийства, а потом шел и сопоставлял, насколько сказанное по телевизору соответствовало реальности.

Каждый день происходит какой-то случай. Бывает, врачи могут перепутать, прислать что-то не то, приходится разбираться. Много курьезного... Хотя вообще работа врача серьезная, но можно и, наверное, следует относиться к ней с долей юмора.

Самый курьезный же для меня случай, пожалуй, это то, что я познакомился на работе со своей женой. Мы хоть сейчас в разных учреждениях работаем, часто приносим друг другу случаи, обсуждаем их, спорим и часто одергиваем друг друга, мол, хватит о работе говорить.

Патологоанатомическое исследование сталкивается не только с медицинскими, но и юридическими задачами. Поэтому порядок проведения вскрытия регламентируется соответствующими законами, приказами и инструкциями.

В лечебно-профилактических учреждениях действует следующий порядок проведения патологоанатомического исследования трупов.

Трупы больных, умерших в лечебно-профилактических учреждениях, как правило, подвергаются вскрытию. Главному врачу принадлежит право отмены вскрытия. Об отмене вскрытия главный врач дает письменное указание в карте стационарного больного с обоснованием причин отмены вскрытия.

Вскрытие трупов разрешается производить в любые сроки после констатации врачами учреждения биологической смерти; вскрытие производится после представления карты стационарного больного или медицинской карты амбулаторного больного с визой главного врача или его заместителя по медицинской части о направлении на вскрытие. Медицинская карта стационарного больного с внесенным в нее патологоанатомическим диагнозом не позднее 5 дня после вскрытия, передается в медицинский архив больницы, карта может быть задержана на более длительный срок только по специальному разрешению руководства больницы (бюро).

Отмена вскрытия не допускается:

А) в случаях смерти больных, пробывших в лечебно-профилактическом учреждении менее суток, в таком случае вскрытие производится патологоанатомами, а при наличии подозрения на насильственную смерть - труп направляется на судебно-медицинскую экспертизу;

Б) в случаях, требующих судебно-медицинского исследования;

В) при инфекционных заболеваниях и при подозрении на них;

Г) во всех случаях неясного прижизненного диагноза (независимо от срока пребывания больного в лечебном учреждении);

Д) в случаях смерти в лечебно-профилактическом учреждении после диагностических инструментальных исследований, проведения лечебных мероприятий (во время или после операции, переливания крови, передозировки, реакции индивидуальной непереносимости лекарственных препаратов и др.). Медицинские карты всех умерших за предшествующие сутки передаются в патологоанатомическое отделение больницы не позднее 10 ч утра.

Трупы умерших, личность которых не установлена; передаются для судебно-медицинской экспертизы. Эта передача производится каждый раз только по распоряжению главного врача лечебного учреждения в установленном порядке.

Если смерть последовала от механических повреждений, отравления, механической асфиксии, действия крайних температур, электрического тока и других физических воздействий, после искусственного аборта (произведенного вне лечебного учреждения), в результате насильственных причин или же если имеются указания на возможность одной из этих причин смерти, главный врач больницы в установленном порядке направляет труп на судебно-медицинское вскрытие независимо от времени пребывания больного в лечебном учреждении и давности получения травмы. О каждом подобном случае в больнице главный (дежурный) врач больницы обязан сообщить органам прокуратуры или милиции. Если указания на одну из этих причин обнаруживаются при патологоанатомическом вскрытии, то вскрытие приостанавливают. Патологоанатом принимает меры к сохранению тела, всех органов и тканей для проведения дальнейшего судебно-медицинского исследования. На произведенную часть патологоанатомического исследования составляют протокол, в конце которого указывают основание для производства судебно-медицинского вскрытия. О каждом случае прерванного патологоанатомического вскрытия патологоанатом сразу же обязан известить главного врача, который немедленно сообщает об этом в прокуратуру или в районное отделение милиции и ожидает распоряжения прокурора или органов милиции. Судебно-медицинское вскрытие умерших в лечебном учреждении может производиться в помещении патологоанатомического отделения данного лечебного учреждения штатными судебно-медицинскими экспертами или другим лицом, уполномоченным на это соответствующими органами.

В случае первичного обнаружения во время вскрытия острого инфекционного заболевания или при подозрении на него патологоанатом обязан поставить об этом в известность главного врача лечебного учреждения и послать экстренное извещение об инфекционном заболевании, пищевом, общепрофессиональном отравлении, необычной реакции на прививку в санэпидстанцию.

Вскрытие трупов детей в лечебно-профилактических учреждениях также регламентировано. Вскрытию подлежат умершие в лечебных учреждениях дети, достигшие возраста от 7 суток до 14 лет включительно.

Патологоанатом может быть привлечен для консультативной помощи по договоренности с бюро судебно-медицинской экспертизы. В случаях внезапной смерти детей, находящихся на диспансерном учете, их трупы вскрывает патологоанатом. Администрация обеспечивает проведение вирусологического (или иммунофлуоресцентного) и бактериологического исследования материален вскрытий трупов детей во всех случаях при подозрении на инфекционное заболевание (включая пневмонию), используя для этого соответствующие лаборатории при данном лечебном учреждении или санитарно-эпидемиологические станции (СЭС).

Порядок вскрытия мертворожденных и новорожденных, умерших в перинатальном периоде, включает следующие положения.

Вскрытию подлежат все умершие в лечебных учреждениях новорожденные независимо от массы и длины тела и от того, сколько времени после рождения наблюдались у них признаки жизни, а также мертворожденные с массой 1000 г и более и длиной тела 35 см и более (выкидыши могут вскрываться по договоренности заведующего патологоанатомическим отделением с главным врачом родовспомогательного учреждения; только в случаях вскрытий выкидышей составляется протокол патологоанатомического исследования, свидетельство о перинатальной смерти не оформляется). Послед направляется вместе с выкидышем и регистрируется как биопсийный материал. Подлежат также вскрытию плоды и умершие новорожденные с массой тела от 500 г (см. главу 10).

Главный врач родовспомогательного учреждения обеспечивает вскрытие всех трупов мертворожденных и новорожденных и доставку их в патологоанатомическое отделение не позднее 12 ч после родов мертворожденного или смерти новорожденного. На вскрытие мертворожденный направляется с историей родов и клиническим эпикризом, умерший новорожденный - с историей его развития и клиническим эпикризом. Мертворожденный направляется в патологоанатомическое отделение вместе с последом. На патологоанатомическое исследование направляются также последы от новорожденных, если у них имеются симптомы внутриутробного заболевания и особенно, если имеется подозрение на внутриутробную инфекцию (во всех случаях послед регистрируется как биопсийный материал).

Заведующий патологоанатомическим отделением обеспечивает микроскопические исследования всех материалов вскрытий трупов новорожденных и мертворожденных, последов. Главные врачи и заведующие патологоанатомическим отделением организуют необходимое вирусологическое и бактериологическое исследование материалов вскрытий мертворожденных, умерших новорожденных и последов, используя для этого соответствующие лаборатории при данном медицинском учреждении или СЭС. Свидетельство о перинатальной смерти или предварительное «перинатальное» свидетельство о смерти, патологоанатомический диагноз и протокол патологоанатомического исследования оформляются патологоанатомом в день вскрытия.

Еще по теме Патологоанатомические исследования:

1. ИЗВЛЕЧЕНИЕ И ПАТОЛОГОАНАТОМИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ ОРГАНОВ