Естествоиспытатели и врачи, изучающие анатомию человека, еще в древности высказывали предположение о связи психических явлений с деятельностью мозга и рассматривали психические болезни как результат нарушения его деятельности, Существенной опорой этих взглядов были наблюдения над больными с теми или иными нарушениями головного мозга в результате ушиба, ранения или заболевания. У таких больных, как известно, наблюдаются резкие нарушения психической деятельности - страдает зрение, слух, память, мышление и речь, нарушаются произвольные движения и т.д. Однако установление связи психической деятельности с деятельностью мозга явилось лишь первым шагом на пути научного исследования психики. Эти факты еще не объясняют, какие физиологические механизмы лежат в основе психической деятельности.

Мы уже упоминали, что естественнонаучная разработка и обоснование рефлекторной природы всех видов психической деятельности является заслугой русской физиологии, и прежде всего двух ее великих представителей - И.М.Сеченова (1829- 1905) и И.П.Павлова (1849-1936).

В своем знаменитом труде «Рефлексы головного мозга» (1863) Сеченов распространил рефлекторный принцип на всю деятельность головного мозга и, тем самым, - на всю психическую деятельность человека. Он показал, что «все акты сознательной и бессознательной жизни по способу своего происхождения суть рефлексы». Это была первая попытка рефлекторного понимания психики. Подробно анализируя рефлексы головного мозга человека, Сеченов выделяет в них три главных звена: начальное звено - внешнее раздражение и превращение его органами чувств в процесс нервного возбуждения, передаваемого в мозг; среднее звено - процессы возбуждения и торможения в мозгу и возникновение на этой основе психических состояний (ощущений, мыслей, чувств и т.д.); конечное звено - внешние движения. При этом Сеченов подчеркивал, что среднее звено рефлекса с его психическим элементом не может быть обособлено от двух остальных звеньев (внешнего раздражения и ответного действия), которые являются его естественным началом и концом. Поэтому все психические явления - это неотделимая часть всего рефлекторного процесса. Положение Сеченова о неразрывной связи всех звеньев рефлекса имеет важное значение для научного понимания психической деятельности. Психическая деятельность не может рассматриваться изолированно ни от внешних влияний, ни от действий человека. Она не может быть только субъективным переживанием: если бь1 это было так, психические явления не имели бы никакого реального жизненного значения.

Последовательно анализируя психические явления, Сеченов показал, что все они включены в целостный рефлекторный акт, в целостный ответ организма на воздействие окружающей среды, регулируемый головным мозгом человека. Рефлекторный принцип психической деятельности позволил Сеченову сделать важнейший, для научной психологии вывод о детерминированности, причинной обусловленности всех действий и поступков человека внешними воздействиями. Он писал: «Первоначальная причина всякого поступка лежит всегда во внешнем чувственном возбуждении, потому что без него никакая мысль невозможна». При этом Сеченов предупреждал против упрощенного понимания действий внешних условий. Он неоднократно отмечал, что здесь имеют значение не только внешние наличные воздействия, но и вся совокупность испытанных человеком предшествующих воздействий, весь его прошлый опыт. Таким образом, И.М.Сеченовым было показано, что неправомерно обособлять мозговое звено рефлекса от его естественного начала (воздействия на органы чувств) и конца (ответного движения).

В чем же заключается роль психических процессов? Это функция сигнала или регулятора, которая приводит действие в соответствие с изменяющимися условиями. Психическое является регулятором ответной деятельности не само по себе, а как свойство, функция соответствующих отделов мозга, куда течет, где хранится и перерабатывается информация о внешнем мире. Психические явления - это ответы мозга на внешние (окружающая среда) и внутренние (состояние организма как физиологической системы) воздействия. То есть психические явления - это постоянные регуляторы деятельности, возникающей в ответ на раздражения, которые действуют сейчас (ощущение и восприятие) и были когда-то в прошлом опыте (память), обобщающие эти воздействия или предвидящие результаты, к которым они приведут (мышление, воображение). Таким образом, И.М.Сеченов выдвинул идею рефлекторности психики и психического регулирования деятельности.

Свое развитие и экспериментальное обоснование рефлекторный принцип деятельности получил в трудах И.П.Павлова и его школы. И.П.Павлов экспериментально доказал правильность понимания Сеченовым психической деятельности как рефлекторной деятельности мозга, раскрыл ее основные физиологические законы, создал новую область науки - физиологию высшей нервной деятельности, учение об условных рефлексах.

Между воздействующими на организм раздражителями и ответными реакциями организма образуются временные связи. Их образование есть важнейшая функция коры головного мозга. Для любого вида психической деятельности как деятельности мозга временная нервная связь является основным физиологическим механизмом. Любой психический процесс не может возникнуть сам по себе, без действия на мозг тех или иных раздражителей. Конечный же результат любых психических процессов и любой временной связи есть вовне выявленное действие как ответ на это внешнее воздействие. Психическая деятельность есть, следовательно, отражательная, рефлекторная деятельность мозга, вызываемая воздействием предметов и явлений действительности. Все эти положения раскрывают механизм отражения объективной реальности. Таким образом, учение о высшей нервной деятельности является естественнонаучным фундаментом материалистического понимания психических явлений.

Признание важнейшего значения временных нервных связей как физиологического механизма всякой психической деятельности не означает, однако, отождествления психических явлений с физиологическими. Психическая деятельность характеризуется не только физиологическим механизмом, но и ее содержанием, т.е. тем, что именно отражается мозгом в реальной действительности. Вся совокупность взглядов И.П.Павлова на закономерности регулирования мозгом взаимодействия животных и человека с внешней средой именуется учением о двух сигнальных системах. Образ предмета является для животного сигналом какого-то безусловного раздражителя, что ведет к изменению поведения по типу условного рефлекса. Как мы уже говорили, условный рефлекс вызывается тем, что какой-либо условный раздражитель (например, лампочка) сочетается с действием безусловного раздражителя (пища), в результате чего в головном мозгу возникает временная нервная связь между двумя центрами (зрительным и пищевым) и две деятельности животного (зрительная и пищевая) оказываются объединенными. Зажигание лампочки стало сигналом кормления, вызывающим слюноотделение. В своем поведении животные руководствуются сигналами, которые были названы И.П.Павловым сигналами первой сигнальной системы («первые сигналы»). Вся психическая деятельность животных осуществляется на уровне первой сигнальной системы.

У человека сигналы первой сигнальной системы тоже играют важную роль, регулируя и направляя поведение (например, светофор). Но, в отличие от животных, наряду с первой сигнальной системой у человека имеется вторая сигнальная система. Сигналами второй сигнальной системы являются слова, т.е. «вторые сигналы». При помощи слов могут быть замещены сигналы первой сигнальной системы. Слово может вызывать те же действия, что и сигналы первой сигнальной системы, т.е. слово - это «сигнал сигналов».

Итак, психика является свойством мозга. Ощущение, мысль, сознание есть высший продукт особым образом организованной материи. Психическая деятельность организма осуществляется посредством множества специальных телесных устройств. Одни из них воспринимают воздействия, другие - преобразуют их в сигналы, строят планы поведения и контролируют его, третьи - приводят в действие мышцы. Вся эта сложнейшая работа обеспечивает активную ориентацию в среде.

Проблема развития психики представляла собой краеугольный камень всей психологии едва ли не с середины XIX в. Лейтмотивом разработки этой проблемы явились эволюционные идеи Ч. Дарвина.

И. М. Сеченов наметил задачу исторически проследить развитие психических процессов в эволюции всего животного мира. Исходя из того, что в процессе познания следует восходить от простого к сложному или, что то же, объяснять сложное более простым, но никак не наоборот, Сеченов считал, что исходным материалом для изучения феноменов психики должны служить простейшие психические проявления у животных, а не у человека. Сопоставление конкретных психических явлений у человека и животных есть сравнительная психология, резюмирует Сеченов, подчеркивая большую значимость этой ветви психологии; такое изучение было бы особенно важно для классификации психических явлений, потому что свело бы, вероятно, их многие сложные формы к менее многочисленным и простейшим типам, определив, кроме того, переходные ступени от одной формы к другой.

Позднее, в "Элементах мысли" (1878) Сеченов утверждал необходимость разработки эволюционной психологии на основе учения Дарвина, подчеркивая, что великое учение Дарвина о происхождении видов поставило, как известно, вопрос об эволюции, или преемственном развитии животных форм, на столь осязательные основы, что в настоящее время огромное большинство натуралистов придерживаются этого взгляда и поэтому логически должны признать и эволюцию психологических деятельностей.

А. Н. Северцов в книге "Эволюция и психика" (1922) анализирует форму приспособления организма к среде, которую он именует способом приспособления посредством изменения поведения животных без изменения их организации. Это приводит к рассмотрению различных типов психической деятельности животных в широком смысле этого слова. Как показал Северцов, эволюция приспособлений посредством изменения поведения без изменения организации пошла в дивергирующих направлениях по двум главным путям и в двух типах животного царства достигла своего высшего развития.

В типе членистоногих прогрессивно эволюционировали наследственные изменения поведения (инстинкты), у их высших представителей - насекомых - образовались необыкновенно сложные и совершенные, приспособленные ко всем деталям образа жизни инстинктивные действия. Но этот сложный и совершенный аппарат инстинктивной деятельности является вместе с тем крайне косным: к быстрым изменениям животное приспособиться не может.

В типе хордовых эволюция пошла по другому пути: инстинктивная деятельность не достигла очень большой сложности, но приспособление посредством индивидуального изменения поведения стало развиваться прогрессивно и значительно повысило пластичность организма. Над наследственной приспособляемостью появилась надстройка индивидуальной изменчивости поведения.

У человека надстройка достигла максимальных размеров, и благодаря этому он, как подчеркивает Северцов, является существом, приспособляющимся к любым условиям существования, создающим себе искусственную среду- среду культуры и цивилизации. С биологической точки зрения нет существа, обладающего большей способностью к приспособлению, а следовательно, большим количеством шансов на выживание в борьбе за существование, чем человек.

Эволюционный подход получил продолжение в трудах В. А. Вагнера, который приступил к конкретной разработке сравнительной, или эволюционной, психологии на основе объективного изучения психической жизни животных.

Для понимания его принципиальной позиции интерес представляет статья "А. И. Герцен как натуралист" (1914). В ней Вагнер развивает идеи, намеченные в ряде ранних работ, раскрывает сущность критики Герценом как шеллингианства, пренебрегавшего фактами, так и эмпиризма, представителям которого хотелось бы относиться к своему предмету сугубо эмпирически, страдательно, лишь наблюдая его. Эти столкновения субъективизма, собственно для естествоведения ничего не сделавшего, с эмпиризмом и ошибочность обоих направлений увидели в ту эпоху, как считал Вагнер, только два великих писателя- И. В. Гёте и молодой А. И. Герцен. Вагнер приводит слова Герцена - "без эмпирии нет науки"- и в то же время подчеркивает, что за философской мыслью Герцен признавал не меньшую важность, чем за эмпиризмом.

Вагнер писал о тех "патентованных ученых", которые ценят в науке только факты и не додумались, какую глубокую ошибку они совершают, уверяя, что теории гибнут, а факты остаются. "Факты описывал Линней, те же факты описывали Бюффон и Ламарк, но в их описании факты оказались иными. Для понимания их... нужно... уметь пользоваться философским методом наведения. Нужно помнить, что рядом с расчленением науки, необходимым в интересах не познания истины, а приемов и методов изучения, существует высокий научный монизм, о котором писал Герцен".

В своих исследованиях, посвященных проблемам развития психики и построенных на богатейшем фактическом материале, Вагнер никогда не оставался "рабом факта", а нередко поднимался до "высшего научного монизма", как он именовал философский материализм Герцена.

В своем труде "Биологические основания сравнительной психологии (Биопсихология)" (1910-1913) Вагнер противопоставляет в вопросах сравнительной психологии теологическое и метафизическое мировоззрение научному.

Теологическое мировоззрение, окончательно оформившееся, по мнению Вагнера, у Декарта, заключалось в отрицании души у животных и представлении их в виде автоматов, хотя и более совершенных, чем всякая машина, сделанная человеком. Замечая, что это мировоззрение больше всего соответствовало христианскому учению о бессмертии души, Вагнер заключает, что его современное значение ничтожно. Он не считает обоснованными попытки возродить теологическое мировоззрение на почве антидарвинизма, указывая, что такая точка зрения представляет собой рудимент когда-то могущественной теологической философии, видоизмененной и приспособленной к данным современных биологических исследований.

Остатком прошлого является и метафизическое направление, которое пришло на смену теологическому. Вагнер называл метафизику родной сестрой теологии в ее воззрении на душу как самостоятельную сущность. Для современных метафизиков, писал Вагнер, типичны попытки примирить метафизику с наукой. Они уже не говорят о непогрешимости своих умозрений и пытаются доказать, что никакой противоположности между метафизическим и научным решениями "проблем духа и жизни" нет. Вагнер считает эти соображения бездоказательными, а примирение таким образом понимаемой им метафизики с наукой- делом невозможным и ненужным.

Научный подход в истории проблемы развития психики характеризуется, по Вагнеру, столкновением двух противоположных школ.

Одной из них присуща идея о том, что в человеческой психике нет ничего, чего не было бы в психике животных. А так как изучение психических явлений вообще началось с человека, то весь животный мир был наделен сознанием, волею и разумом. Это, по его определению, "монизм ad hominem" (лат. - применительно к человеку), или "монизм сверху".

Вагнер показывает, как оценка психической деятельности животных по аналогии с человеком приводит к открытию "сознательных способностей" сначала у млекопитающих, птиц и других позвоночных, потом у насекомых и беспозвоночных до одноклеточных включительно, затем у растений и, наконец, даже в мире неорганической природы. Так, возражая Э. Васману, который считал, что муравьям свойственны взаимопомощь в строительной работе, сотрудничество и разделение труда, Вагнер справедливо характеризует эти мысли как антропоморфизм.

Несмотря на ошибочность тех конечных выводов, к которым пришли многие ученые, проводя аналогию между действиями животных и людей, этот субъективный метод имел принципиальных защитников и теоретиков в лице В. Вундта, Э. Васмана и Дж. Романеса. Для Вагнера этот метод неприемлем даже с теми корректировками к нему, с теми рекомендациями "осторожно им пользоваться" и прочими оговорками, которые характерны для последних. "Ни теория Романеса, ни коррективы Васмана, - утверждает Вагнер, - не доказали научности субъективного метода. Я полагаю при этом, что неудача их попытки является следствием не недостатка их аргументации или неполноты их соображений, а исключительно неудовлетворительности самого метода, в защиту которого они, хотя и по разным соображениям, выступают".

Трудно назвать как в России, так и на Западе биолога или психолога, который в этот период с такой убедительностью и последовательностью разрушал бы веру в могущество субъективного метода, критиковал антропоморфизм в естествознании, как это делал Вагнер. Некоторым ученым он даже казался в этом отношении слишком резким и склонным к крайностям.

Биолог Ю. Филиппченко, как будто сочувственно излагавший отрицательную оценку Вагнером "монизма сверху", был, однако, склонен, как и Васман, ограничиваться поверхностной критикой "ходячей психологии животных". Целиком отрицать метод аналогии нельзя, считал Филиппченко, и "без
некоторого элемента аналогии с психикой человека" невозможна никакая психология животных. Он безоговорочно подписывался под словами Васмана: "Человек не обладает способностью непосредственного проникновения в психические процессы животных, а может заключать о них только на основании внешних действий... Эти проявления душевной жизни животных человек затем должен сравнивать с собственными проявлениями, внутренние причины которых он знает из своего самосознания"1. Далее Филиппченко утверждал, что необходимость подобных сравнений не отрицается и самим Вагнером, и приводил слова последнего о том, что объективная биопсихология для решения своих задач также пользуется сравнением психических способностей, но совершенно иначе как по материалу сравнения, так и по способу его обработки. Здесь, как видим, происходила подмена вопроса о возможности аналогии между психикой человека и психикой животных (что относится к проблеме методов сравнительной психологии) вопросом о сравнении психики животных и человека (что составляет предмет сравнительной психологии). Признавая необходимым сравнение психики человека и животных (без этого не было бы сравнительной психологии), Вагнер отрицал необходимость и возможность метода прямых аналогий с психикой человека в биопсихологии.

Другое направление, противоположное "монизму сверху", Вагнер именовал "монизмом снизу". В то время как антропоморфисты, исследуя психику животных, мерили ее масштабами человеческой психики, "монисты снизу" (к их числу он относил Ж. Леба, К. Рабля и др.), решая вопросы психики человека, определяли ее, наравне с психикой животного мира, мерою одноклеточных организмов.

Если "монисты сверху" везде видели разум и сознание, которые в конце концов признали разлитыми по всей Вселенной, то "монисты снизу" повсюду (от инфузории до человека) усматривали только автоматизмы. Если для первых психический мир активен, хотя эта активность и характеризуется теологически, то для вторых животный мир пассивен, а деятельность и судьба живых существ полностью предопределены "физико- химическими свойствами их организации". Если "монисты сверху" в основу своих построений клали суждения по аналогии с человеком, то их оппоненты видели такую основу в данных физико-химических лабораторных исследований.

Таковы сопоставления двух основных направлений в понимании проблемы развития в психологии. Здесь схвачены принципиальные недостатки, которые для одного направления сводятся к антропоморфизму, субъективизму, а для другого - к зооморфизму, фактическому признанию животных, включая высших и даже человека, пассивными автоматами, к непониманию качественных изменений, характерных для высших ступеней эволюции, т. е. в конечном счете к метафизическим и механистическим ошибкам в концепции развития.

Вагнер поднимается до понимания того, что крайности в характеристике развития неизбежно сходятся: «Крайности сходятся, и потому нет ничего удивительного в том, что монисты "снизу" в своих крайних заключениях приходят к такому же заблуждению, к какому пришли монисты "сверху", только с другого конца: последние, исходя из положения, что у человека нет таких психических способностей, которых не было бы у животных, подводят весь животный мир под один уровень с вершиной и наделяют этот мир, до простейших включительно, разумом, сознанием и волей. Монисты "снизу", исходя из того же положения, что человек в мире живых существ с точки зрения психологической ничего исключительного из себя не представляет, подводят весь этот мир под один уровень с простейшими животными и приходят к заключению, что деятельность человека в такой же степени автоматична, как и деятельность инфузорий».

В связи с той критикой, которой Вагнер подверг воззрения "монистов снизу", необходимо коротко затронуть сложный вопрос о его отношении к физиологическому учению И. П. Павлова. Вагнер, отдавая Павлову должное (он называл его "выдающимся по таланту") и сходясь с ним в критике субъективизма и антропоморфизма, тем не менее считал, что метод условных рефлексов пригоден для выяснения разумных процессов низшего порядка, но недостаточен для исследования высших процессов. Он стоял на том, что рефлекторная теория, оказываясь недостаточной для объяснения высших процессов, в такой же мере недостаточна и для объяснений основного материала сравнительной психологии - инстинктов. Физиологический механизм инстинкта пока неизвестен и не может быть сведен к безусловному рефлексу - таков его вывод.

При этом Вагнер не утрачивал детерминистической последовательности, трактуя инстинктивные действия в качестве наследственно фиксированной реакции на сумму внешних воздействий, и вместе с тем не отрицал, что в основе всех действий лежат рефлексы. Считая, что между инстинктами и разумными способностями непосредственной связи нет, Вагнер видел их общее рефлекторное происхождение. Действия инстинктивные и разумные восходят к рефлексам - в этом их природа, их генезис. Но он не принимал механического сведения инстинктов к рефлексу. Здесь Вагнер касался исходного пункта разногласий, характерных для того времени, - вопроса о возможности или невозможности сведения сложных явлений к их составляющим. "В таком утверждении (что все это в сущности явления одного рода. - А. П.)... нет ничего неправдоподобного; но вопрос-то не в том, содействует ли такой способ решения задачи познанию истины или тормозит это познание"1. "Не ясно ли, - продолжал он, - что лишь идя... путем различения предметов и их анализа, мы можем подойти к выяснению истинной природы этих вещей, что всякие иные пути, стремящиеся под предлогом кажущейся однородности явлений отмахнуться от реального их различия, представляют недопустимую методологическую ошибку... Доказывать, что инстинкты представляют собой только рефлексы, не более основательно, чем доказывать, что крыло бабочки, дракона, птицы и аэроплана суть явления одного и того же рода. Они действительно однородны в качестве приспособления к полету, но совершенно разнородны по существу. То же и рефлексы с инстинктами, явления эти, с точки зрения приспособленности однородны: и те и другие наследственны, и те и другие нецелепонимательны. Но утверждать на основании частичных признаков сходства, что явления эти однородны по существу, полагать, что, изучив механизм рефлексов, мы можем познать инстинкты, т. е. установить законы их развития и отношения к разумным способностям, законы их изменения и образования, - это так демонстративно расходится с фактами, что настаивать на противном едва ли основательно".

Вагнер поднялся здесь до диалектического понимания отношений между рефлексами и инстинктами (рефлексы и инстинкты и однородны, и неоднородны, однородны в одном и разнородны в другом). Выше мы отмечали, что, с точки зрения Вагнера, инстинкты (как и "разумные действия") имеют своим источником рефлексы. Он, таким образом, различал вопрос о происхождении инстинктов и разума (здесь он на позициях рефлекторной теории) и о сведении психических способностей к рефлексам (здесь он против механицизма рефлексологов). Эта трудная проблема постоянно возникает в истории психологии, оставляя верным диалектическое решение вопроса. Это единственный проход между Сциллой субъективизма и Харибдой механицизма (отказ от признания рефлекторного происхождения разума и инстинкта - союз с субъективизмом; сведение психики к рефлексам- союз с механицизмом).

Продолжая подчеркивать рефлекторное происхождение инстинктов, он еще раз оговорил иной подход к их генезису, нежели тот, который был присущ исследователям, линейно располагавшим рефлекс, инстинкты и разумные способности, как у Г. Спенсера, Ч. Дарвина, Дж. Романеса: рефлекс- инстинкт- разум, или как у Д. Г. Льюиса и Ф. А. Пуше: рефлекс - разум - инстинкт (в последнем случае разум подвергается редукции).

Для понимания образования и изменения инстинктов он использует понятие видового шаблона. Инстинкты, по словам Вагнера, представляют не стереотипы, которые одинаково повторяются всеми особями вида, а способность, неустойчивую и колеблющуюся в определенных наследственно фиксированных пределах (шаблонах), для каждого вида своих. Понимание инстинкта как видового шаблона, который наследственно образуется на длинном пути филогенетической эволюции и который, однако, не является жестким стереотипом, привело Вагнера к выводу о роли индивидуальности, пластичности и вариабельности инстинктов, о причинах, вызывающих новообразования инстинктов. Он указывает, что помимо генезиса путем мутаций (путь к образованию типически новых видов признаков) возможен генезис путем флуктуации. Последний лежит на путях приспособления к изменяющимся условиям.

Вагнер далек от представления о том, что особь может, к примеру, вить гнездо поразному, по своему усмотрению, как полагали представители классической зоопсихологии. Инстинкт особи индивидуален в том смысле, что соответствует данному колебанию, или, лучше сказать, индивидуален в пределах видового шаблона (трафаретен для вида, индивидуален для особи). Совокупность колебаний инстинкта всех особей вида образует наследственно фиксированный шаблон с более или менее значительной амплитудой колебаний. Теория колебания инстинктов является ключом к выяснению генезиса новых признаков. Факты свидетельствуют, считал Вагнер, что в тех случаях, когда отклонение колебания от типа зайдет за пределы его шаблона, оно становится в условия, при которых может положить начало возникновению новых признаков, если признак этот окажется полезным и даст некоторые преимущества в борьбе за существование (вследствие чего и будет поддержан естественным отбором).

Не могли не вызывать отрицательного отношения у Вагнера попытки отдельных физиологов, к которым относились в этот период некоторые павловские сотрудники (Г. П. Зеленый и др.), соединить метафизику с физиологией. Он писал, что физиологи, очутившись в чуждой им области отвлеченных соображений, нередко забираются в такую гущу метафизики, что можно лишь недоумевать, как могут совмещаться в одном мозгу столь противоположные способы мышления.

Отрицательную реакцию вызвала у Вагнера трактовка зоопсихологии как науки сплошь антропоморфистской и субъективистской, разделявшаяся многими физиологами и самим Павловым. В этот период зоопсихолог для Павлова - тот, кто "хочет проникать в собачью душу", а всякое психологическое мышление есть "адетерминистическое рассуждение". В самом деле, в те годы, когда Павлов разрабатывал основные положения своего учения о физиологии высшей нервной деятельности, а Вагнер - биологические основания сравнительной психологии, И. А. Сикорский писал, как о чем-то само собой разумеющемся, об "эстетических чувствах" рыб, о "понимании музыки" у амфибий, об "интеллектуальных упражнениях" попугаев, о "чувстве благоговения у быков". Подобный антропоморфизм был в равной мере чужд как Павлову, так и Вагнеру.

Субъективные расхождения Павлова и Вагнера исторически объясняются трудностью решения многих философских проблем науки, и прежде всего проблемы детерминизма. В результате один из них (Вагнер) неправомерно связывал другого с чисто механистической физиологической школой, а другой (Павлов) так же неправомерно не делал никаких исключений для зоопсихологов, стоящих на антиантропоморфистских позициях.

Объективную общность позиций Павлова и Вагнера подметил еще Н. Н. Ланге. Критикуя психофизический параллелизм, или "параллелистический автоматизм", физиологов-механицистов, Н. Н. Ланге выдвинул аргументы, заимствованные из эволюционной психологии. Он указывал, что "параллелистический автоматизм" не может объяснить, каким образом и почему развилась психическая жизнь. Если эта жизнь не оказывает никакого влияния на организм и его движения, то теория эволюции оказывается неприменимой к психологии. "Эта психическая жизнь совершенно не нужна организму, он мог бы так же действовать и при полном отсутствии психики. Если же мы придаем психической жизни биологическую ценность, если в развитии ее видим эволюцию, то эта психика уже не может быть бесполезной для самосохранения организма".

В своей "Психологии" Ланге отделяет взгляды Павлова от механистической системы "старой физиологии" и показывает, имея в виду школу Павлова, что в "самой физиологии мы встречаем ныне стремление к расширению старых физиологических понятий до их широкого биологического значения. В частности, такой переработке подверглось понятие о рефлексе- этой основе чисто механического толкования движений животного".

Таким образом, Ланге уже тогда увидел, что механистическая концепция рефлекса, восходящая к Декарту, подвергается переработке в павловском учении об условных рефлексах. "Знаменитые исследования проф. Павлова относительно рефлекторного выделения слюны и желудочного сока, - пишет Ланге, - показали, какие разнообразные, в том числе и психические, факторы оказывают свое влияние на эти рефлексы. Прежнее упрощенное понятие о рефлексе как о процессе совершенно независимом от психики оказывается, в сущности, догматичным и недостаточным"3. Ланге справедливо сближал Павлова не с физиологами-механицистами, а с биологами-эволюционистами.

Критикуя антропоморфизм и зооморфизм в сравнительной психологии, Вагнер
разработал объективные методы изучения психической деятельности животных. Исходя из генетического родства животных форм, натуралист-психолог, по мнению Вагнера, должен сравнивать психические проявления данного вида с таковыми не у человека, а у ближайших в эволюционном ряду родственных форм, от которых это сравнение можно вести и далее.

Основные зоопсихологические труды Вагнера построены на применении этого объективного метода и являются свидетельством его плодотворности.

Задавшись целью проследить происхождение и развитие психических функций, Выготский обращается к трудам Вагнера. Именно у него Выготский находит положение о признании "центральным для выяснения природы высших психических функций, их развития и распада" понятия "эволюции по чистым и смешанным линиям". Появление новой функции "по чистым линиям", т. е. возникновение нового инстинкта, который оставляет неизменной всю прежде сложившуюся систему функций, - это основной закон эволюции животного мира. Развитие функций по смешанным линиям характеризуется не столько появлением нового, сколько изменением структуры всей прежде сложившейся психологической системы. В животном мире развитие по смешанным линиям крайне незначительно. Для человеческого же сознания и его развития, как показывают исследования человека и его высших психических функций, подчеркивает Выготский, на первом плане стоит не столько развитие каждой психической функции ("развитие по чистой линии"), сколько изменение межфункциональных связей, изменение господствующей взаимозависимости психической деятельности ребенка на каждой возрастной ступени. "Развитие сознания в целом заключается в изменении соотношения между отдельными частями и видами деятельности, в изменении соотношения между целым и частями".

Рефлекс - Reflexus - Reflex! Рефлекс – это реакция живого организма, обеспечивающая в целях выживания важнейшие принципы саморегулирования живого организма!

Рефлекс - R eflexus - R eflex!

Рефлекс. Термин и понятие рефлекс.

Рефлекс, по латыни «reflexus», означает отражение, отраженный.

Рефлекс это реакция живого организма, обеспечивающая возникновение, изменение или прекращение функциональной активности органов, тканей или целостного организма, осуществляемая при участии центральной нервной системы в ответ на раздражение нервных рецепторов организма.

Рефлекс - это четкий стабильный ответ (реакция живого организма) на какой-то внешний раздражитель.

Рефлексы существуют у многоклеточных живых организмов, обладающих нервной системой, и осуществляются посредством рефлекторной дуги. Рефлексы и рефлекторные взаимодействия являются основой в сложно-составной деятельности нервной системы.

Рефлекс является базовой элементарной единицей нервного действия. В естественных условиях рефлексы осуществляются не изолированно, а объединяются (интегрируются) в сложные рефлекторные акты, имеющие определенную биологическую направленность. Биологическое значение рефлекторных механизмов заключается в регуляции работы органов и координации их функционального взаимодействия с целью обеспечения постоянства внутренней среды организма (гомеостаз), сохранение его целостности и возможности приспособления к постоянно меняющимся условиям окружающей среды.

Рефлекс, как явление и свойство, проявляется в том, что в ответ на привычные обстоятельства животное отвечает привычной реакцией, врожденной или приобретенной.

Рефлекс - R eflexus - R eflex!

Рефлекс. История и предистория изучения рефлексов.

Другие статьи этого раздела:

• Психическое здоровье! Полноценное психическое здоровье!
• Инстинкт – Instinctus – Instinct! Инстинкты! Что такое инстинкт? Инстинкт это?
• Характер человека и способы его изучения, тестирование личности
• Интеллект - intellectus – intellect! Что мы знаем об интеллекте? Интеллект как категория и понятие действия разумного! Свойства интеллектуальных систем!
• Воображение. Парадоксы воображения. Функции воображения.
• Антиципация. Антиципация одно из уникальных свойств психики человека.
• Мышление. Мышление уникальное эволюционное явление живой природы. Мышление человека. Человек мыслящий - человек разумный!
• Критичность мышления. Что такое критичность мышления? Критичность мышления это?
• Некритичность мышления. В этих вопросах нужна профессиональная помощь!
• Иллюзия! Иллюзии и заблуждения! Мир иллюзий! Иллюзорный мир!
• Скорбь. Утрата близкого человека. Смерть близкого человека. Скорбь по близким людям. Психологическая помощь при утрате близкого человека.
• Нейропсихология. Исследования мозга и психики. Способы исследований в современной нейропсихологии.
• Патопсихология и психология. Практическое применение патопсихологии. Взаимодействие патопсихологии и психологии.

Ученые, изучавшие анатомию человека, еще в древности высказали предположение о связи психических явлений с деятельностью мозга и рассматривали психические болезни как результат нарушений его деятельности. Существенным основанием этих взглядов были наблюдения за больными с теми или иными нарушениями головного мозга в результате ранения или заболевания. У таких больных наблюдаются различные нарушения психической деятельности: страдают зрение, слух, память, мышление и речь, нарушаются произвольные движения и тому подобное. Однако установление связи психической деятельности с деятельностью мозга стало лишь первым шагом на пути научного исследования психики. Но эти факты еще не объясняют, какие физиологические механизмы лежат в основе психической деятельности.

Обоснование рефлекторной природы всех видов психической деятельности является заслугой русской физиологии, и прежде всего двух ее крупных представителей - И.М.Сеченова и И.П.Павлова.

В своей работе "Рефлексы головного мозга" (1863) И. М. Сеченов распространил рефлекторный принцип на всю деятельность головного мозга и тем самым - на всю психическую деятельность человека. Он показал, что "все акты сознательной и бессознательной жизни по способу своего происхождения суть рефлексы ". Это была первая попытка рефлекторного понимания психики. Подробно анализируя рефлексы головного мозга человека, И.М. Сеченов выделяет в них три главных звена: начальное звено - внешний раздражитель и превращение его органами чувств в процесс нервного возбуждения, передаваемого в мозг; среднее звено - процессы возбуждения и торможения в мозге и возникновения на этой почве психических состояний (ощущений, мыслей, чувств и т.д.); конечное звено ^ - внешнее движение. И.М. Сеченов отмечал, что среднее звено рефлекса с его психическим элементом не может быть отделена от двух других звеньев (внешнего раздражителя и действия-ответы), которые являются его естественным началом и концом. Поэтому все психические явления - это неотъемлемая часть всего рефлекторного процесса. Положение И.М. Сеченова о неразрывной связи всех звеньев рефлекса имеет важное значение для научного понимания психической деятельности. Психическая деятельность не может рассматриваться изолированно ни от внешних воздействий, ни от действий человека. Она не может быть только субъективным переживанием: если бы это было так, то психические явления не имели бы никакого реального жизненного значения.

Последовательно анализируя психические явления, И. М. Сеченов показал, что все они включены в целостный рефлекторный акт, в целостную ответ организма на воздействие окружающей среды, регулируется головным мозгом человека. Рефлекторный принцип психической деятельности позволил И.М.Сеченова сделать важный в научном плане вывод о детерминированности, причинную обусловленность всех действий и поступков человека внешними воздействиями. При этом он предупреждал против упрощенного понимания действий внешними условиями, отмечая, что здесь имеют значение не только внешние воздействия, но и вся система предыдущих воздействий на человека, все ее предыдущий опыт.

Психические процессы при этом выполняют функцию сигнала или регулятора, которая делает действие соответствующей изменяющимся. Психическое является регулятором деятельности не само по себе, а как свойство, функция соответствующих участков мозга, куда направляется, где хранится и обрабатывается информация о внешнем мире. Психическое явление - это ответ мозга на внешние (окружающая среда) и внутренние (состояние организма как физиологической системы) воздействия. Иными словами, психические явления - это постоянные регуляторы деятельности, возникающие как ответ на раздражение, действующих в настоящее время (ощущение и восприятие) и были когда-то в прошлом опыте (память), обобщают эти влияния предусматривают результаты, к которым они приведут (мышление и воображение). Таким образом, И.М. Сеченов выдвинул идею рефлекторности психики и психического регулирования деятельности.

Развитие и экспериментальное обоснование рефлекторный принцип деятельности получил в трудах И.П.Павлова и его коллег. И. П.Павлов экспериментально доказал правильность понимания И.М. Сеченова психической деятельности как рефлекторной деятельности мозга, раскрыл ее главные физиологические законы, создал новую отрасль науки - физиологии высшей нервной деятельности, учение об условных рефлексах.

По мнению И.П.Павлова, между влиянием раздражителя на организм, и реакцией организма образуются временные связи, их образования является важной функцией коры головного мозга. Для любого вида психической деятельности как деятельности мозга временный нервный связь является главным физиологическим механизмом. Любой психический процесс не может возникнуть сам по себе, без воздействия на мозг тех или иных раздражителей. Конечный же результат любых психических процессов и любого временного связи является внешнее проявление действия как ответ на внешнее воздействие. Психическая деятельность является деятельностью отображения, рефлекторной деятельностью мозга, является следствием воздействия предметов и явлений действительности. Все эти положения раскрывают механизм отображения объективной реальности. Таким образом, учение о высшей нервной деятельности является естественно-научным фундаментом материалистического понимания психических явлений.

Признание важное значение временных нервных связей как физиологического механизма любой психической деятельности не означает отождествления психических явлений с физиологическими. Психическая деятельность характеризуется не только физиологическим механизмом, но и ее содержанием, то есть тем, что именно отображается мозгом в реальности. Вся совокупность взглядов И.П.Павлова на закономерности регуляции мозгом взаимодействия животных и человека с внешней средой получило название учения о двух сигнальных системах. Образ предмета является для животного сигналом определенного безусловного раздражителя, ведет к изменению поведения по типу условного рефлекса. Условный рефлекс вызывается тем, что какой-нибудь условный раздражитель (например, звонок) сочетается с действием безусловного раздражителя (пища), в результате чего в головном мозге возникает временный нервный связь между двумя центрами (слуховой и пищевой), и две деятельности животные (слуховая и пищевая) оказываются объединенными. Мелодия становится сигналом кормления, который вызывает выделение слюны. В своем поведении животные руководствуются сигналами, Павлов называл сигналами первой сигнальной системы. Вся психическая деятельность животных осуществляется наравне первой сигнальной системы.

У человека сигналы первой сигнальной системы играют важную роль, регулируя и направляя поведение (например, светофор). Но, в отличие от животных, наряду с первой сигнальной системой у человека есть вторая сигнальная система. Сигналами второй сигнальной системы являются слова, которые могут замещать сигналы первой сигнальной системы. Слово может вызвать те же действия, что и сигналы первой сигнальной системы, то есть слово - это "сигнал сигналов".

Таким образом, психическое является свойством мозга. Ощущение, мысль, сознание выше продуктом особым образом организованной материи. Психическая деятельность организма осуществляется с помощью большого количества специальных телесных устройств. Одни из них воспринимают воздействия, другие - превращают их в сигналы, строят планы поведения и контролируют их, третьи - вводится в действие мышцы. Вся эта сложная работа обеспечивает активную ориентацию человека в среде.

Билет П1 1 Понятие о психологии как о науке. Принципы и структура современной психологии.

Предметы и задачи современной психологии, разделы. Основные проблемы науки.

С древнейших времен потребности общественной жизни заставляли человека различать и учитывать особенности психического склада людей. ПСИХОЛОГИЯ (от греч. psyche - душа + logos - учение, наука) - наука о закономерностях развития и функционирования психики как особой формы жизнедеятельности. В философских учениях древности (Аристотель, Демокрит, Лукреций, Эпикур, Платон) уже затрагивались некоторые психологические аспекты, которые решались либо в плане идеализма, либо в плане материализма. В течение столетий явления, изучаемые Психологией, обозначались общим термином «душа» и считались предметом одного из разделов философии, названного в XVI в. П. Сведения об указанных явлениях накапливались и во многих др. направлениях исследований, а также в различных сферах практики (в особенности мед. и педагогической). Таким образом П. на разных этапах трактовалась по разному:

I этап-психология как наука о душе. Такое определение психологии было дано более двух тысяч лет назад. Наличием души пытались объяснить все непонятные явления в жизни человека.

II этап – психология как наука о сознании. Возникает в XVII веке в связи с развитием естественных наук. Способность думать, чувствовать, желать назвали сознанием. Основным методом изучения считалось наблюдение человека за самим собой и описание фактов.

III этап – психология как наука о поведении. Возникает в XX веке: Задача психологии – ставить эксперименты и наблюдать за тем, что можно непосредственно увидеть, а именно: поведение, поступки, реакции человека (мотивы, вызывающие поступки, не учитывались).

IV этап – психология как наука, изучающая объективные закономерности, проявления и механизмы психики.

Основоположником отечественной научной психологии считается И. М. Сеченов (1829-1905). В его книге "Рефлексы головного мозга" (1863) основные психологические процессы получают физиологическую трактовку.

Современная психология представляет собой широко развернутую область знаний, включающую ряд отдельных дисциплин и научных направлений. Так, особенности психики животных изучает зоопсихология.

Психика человека изучается другими отраслями психологии: Возрастная психология изучает вопросы развития психики в онтогенезе ,закономерности перехода от одного периода психического развития к др. на основе смены типов ведущей деятельности она тесно связана с детской психологией которая изучает развитие сознания, психических процессов, деятельности, всей личности растущего человека, условия ускорения развития. Социальная психология изучает социально-психологические проявления личности человека, его взаимоотношения с людьми, с группой, психологическую совместимость людей, социально-психологические проявления в больших группах (действие радио, прессы, моды, слухов на различные общности людей). Педагогическая психология изучает закономерности развития личности в процессе обучения, воспитания. Можно выделить ряд отраслей психологии, изучающих психологические проблемы конкретных видов человеческой деятельности: психология труда рассматривает психологические особенности трудовой деятельности человека, закономерности развития трудовых навыков. Инженерная психология изучает закономерности процессов взаимодействия человека и современной техники с целью использования их в практике проектирования, создания и эксплуатации автоматизированных систем управления, новых видов техники. Авиационная, космическая психология анализирует психологические особенности деятельности летчика, космонавта. Медицинская психология изучает психологические особенности деятельности врача и поведения больного, разрабатывает психологические методы лечения и психотерапии. Патопсихология изучает отклонения в развитии психики, распад психики при различных формах мозговой патологии. Юридическая психология изучает психологические особенности поведения участников уголовного процесса (психология свидетельских показаний, психологические требования к допросу, и т. п.), психологические проблемы поведения и формирования личности преступника. Военная психология изучает поведение человека в условиях боевых действий.

Таким образом, для современной психологии характерен процесс дифференциации, порождающий значительную разветвленность на отдельные отрасли, которые нередко весьма далеко расходятся и существенно отличаются друг от друга, хотя и сохраняют общий предмет исследования – факты, закономерности, механизмы психики. Дифференциация психологии дополняется встречным процессом интеграции, в результате которой происходит стыковка психологии со всеми науками (через инженерную психологию – с техническими науками, через педагогическую психологию – с педагогикой, через социальную психологию – с общественными и социальными науками и т. д.). Современная психология находится в ряду наук, занимая промежуточное положение между философскими науками, с одной стороны, естественными – с другой, социальными – с третьей. Объясняется это тем, что в центре ее внимания всегда остается человек, изучением которого занимаются и названные выше науки, но в других аспектах. Известно, что философия и ее составная часть – теория познания (гносеология) решает вопрос об отношении психики к окружающему миру и трактует психику как отражение мира, подчеркивая, что материя первична, а сознание вторично. Психология же выясняет ту роль, которую играет психика в деятельности человека и его развитии (рис. 1). Согласно классификации наук академика А. Кедрова психология занимает центральное место не только как продукт всех других наук, но и как возможный источник объяснения их формирования и развития.

Билет П1 2 Психология интегрирует все данные этих наук и в свою очередь влияет на них, становясь общей моделью человекознания. Психологию следует рассматривать как научное исследование поведения и умственной деятельности человека, а также практическое применение приобретенных знаний.

Задачи и место психологии в системе наук Задачи психологии в основном сводятся к следующим: научиться понимать сущность психических явлений и их закономерности; научиться управлять ими; использовать полученные знания с целью повышения эффективности тех отраслей практики, на пересечении с которыми лежат уже оформившиеся науки и отрасли; быть теоретической основой практики психологической службы.

Изучая закономерности псих. явлений, психологи вскрывают сущность процесса отражения объективного мира в мозгу человека, выясняют, как регулируются действия чел., как развивается псих. деятельность и формируются псих.свойства личности. Устанавливая закономерности познават. процессов (ощущений, восприятий, мышления, воображения, памяти), псих-ия способствует науч. построению процесса обуч., создавая возможность прав. определения содержания учеб. материала, необходимого для усвоения знаний, навыков и умений. Выявляя закономерности формирования личности, психология оказывает содействие педагогике в правильном построении воспитательного процесса.

Спектр задач, решением которых заняты психологи, обусловливает, с одной стороны, необход. взаимосвязей психолог. с другими науками, участвующими в решении комплексных проблем, а с другой – выделение внутри самой психолог. науки специальных отраслей, занятых решением психологических задач в той или иной сфере общества.

Задачами возрастной психологии являются: 1. Научное обоснование возрастных норм различных психофизических функций; 2. Определение эталонов зрелости индивида, личности.;3. Выявление актуальных потенциальных возможностей человека в разные периоды его жизни.задачи псих -го обеспечения педагогического процесса :

1. Обеспечить опережения педагогической практики в психологическом исследовании, поиск нового.

2. Учитывая факт того, что научная информация быстро устаревает, необходимо, чтобы ученик в результате обучения мог бы самостоятельно осваивать появившуюся новую информацию.

3. Определение общих закономерностей возрастной психологии в онтогенезе.

4. Дать психологическую характеристику личности и давать ее на каждом возрастном этапе.

5. Выяснить психологические механизмы усвоения общественного опыта.

6. Изучить психологическую основу индивидуального подхода.

7. Изучить основы и причины отклонений в психическом развитии детей. «Если педагогика хочет воспитывать человека во всех отношениях, то она должна прежде узнать его тоже во всех отношениях» (К. Д. Ушинский).

В пед. псих -ии имеется ряд проблем, теорет. и практ. значение которых оправдывает выделение и существование этой области знаний. Одной из важнейших в развитии детей является а)проблема сензитивных периодов в жизни ребенка.

1.не известны все сензитивные периоды развития интеллекта и личности ребенка, их начало, деятельность и конец;

2.в жизни каждого ребенка они индивидуально своеобразны наступают в разное время и протекают по-разному. Трудности возникают с определением псих. качеств реб., которые могут формир. и разв. в данном сензитивном периоде.

б )связи, существующей между сознательно организуемым пед. воздействием на ребенка и его психолог.развитием . Ведет ли обучение и воспитание за собой развитие ребенка или нет? Всякое ли обучение является развивающим (развивает)? Как связаны между собой биологическое созревание организма, обучение и развитие ребенка?

в )сочетания обучения и воспитания . Известно, что каждый возраст реб. открывает свои возможности для интеллект. и личностного роста. Одинаковы ли они для всех детей, как оптимально использовать эти возможности?

г )проблема системного характера развития ребенка и комплексности педагогических воздействий . представить разв. реб. как прогресс. преобразование множества его когнитивных и личност\.свойств, каждое из которых можно развивать отдельно, но развитие каждого сказывается на становлении множества других свойств и в свою очередь зависит от них.

д )связи созревания и обучения , задатков и способ., генотипической и средовой обусловленности развит. психолог. хар -ик и повед.реб, как генотип и среда раздель. и совмест. воздействуют на психолог. и поведенческое развит. ребенка.

е)психологической готовности детей к сознательному воспитанию и обучению . Решая ее, нужно определить, что означает психологическая готовность к обучению и воспитанию, в каком смысле слова следует эту готовность понимать:

1)в смысле наличия у ребенка задатков или развития способностей к воспитанию и обучению; 2)в смысле личного уровня развития; 3)в смысле достижения определенной ступени интеллектуальной и личностной зрелости.

ж )проблема педагогической запущенности ребенка (подразумевается его не способность к усвоению пед. воздействий и ускорен. развит, вызванную устранимыми причинами,(на ранних этапах своего развития реб. плохо обуч. и воспит).

з) обеспечение индивидуализации обучения . Под ней понимается необходимость научно обоснованного разделения детей по группам в соответствии с имеющимися у них способностями и задатками, а так же применения к каждому ребенку методов обучения и воспитания, которые лучше всего подходят к его индивидуальным особенностям.

е) проблема социальной адаптации и реабилитации . о приспособлении детей, которые оказались социально изолиров. и неготовыми к нормальной жизни среди людей, к обуч. и взаимодействию с ними на личностном и деловом уровнях. Социальная реабилитация - это восстановление нарушенных социальных связей и психики таких детей, чтобы они могли успешно учиться и развиваться как все нормальные дети в общении и взаимодействии с окружающими людьми.

Решение перечисленных психолого-педагогических проблем требует от учителя высокой профессиональной квалиф.

Билет П2 1 Психика живых существ. Психика и мозг человека. Рефлекторный характер психики.

Наиболее распространенным среди учений, посвященных высшей психической деятельности человека, стало учение А.Р. Лурии, в котором ВПФ определяются им как сложные саморегулирующиеся рефлексы, социальные по происхождению, опосре­дованные по структуре и сознательные, произвольные по способу осуществления. Рассмотрим каждый из постулатов, заложенных в это определение.

Рефлекторный характер ВПФ. Это представление А. Р. Лурии соответствует взглядам, разделяемым крупнейшими учеными А.Н. Леонтьевым, Л С. Выготским и др., а также материалисти­ческим представлениям на то, что любая деятельность человека в основе своей рефлекторна, поскольку осуществляется на осно­ве отражения действительности. А.Р. Лурия признавал также, что ВПФ зависимы от результатов эволюции психики человека. Принципиально важным в эволюционном отношении он считал то, что отражаемая действительность предстает перед человеком не только в виде естественно-природных стимулов, как для боль­шинства животных, но и в виде созданного им самим рукотвор­ного мира - цивилизации. Оперирование объектами цивилиза­ции делает психику человека качественно отличной от психики всех остальных биовидов, обитающих на земле. Следовательно, все неотъемлемые признаки ВПФ вытекают как из биологичнос­ти психики, так и из её социальности.

Саморегулирующийся характер ВПФ. Это утверждение осно­вано прежде всего на факте самопроизвольности созревания мозговых структур, осуществляющих высшую психическую де­ятельность, и их подчинения впоследствии объективным зако­номерностям реализации, биологически заложенным в нервную систему человека.

Опосредованность ВПФ. Это определение еще раз подчерки­вает, что для осуществления высшей психической деятельности необходимо оперировать 1) предметами и явлениями окружаю­щего мира, относящимися как к природе, так и к тому, что сотво­рено людьми, 2) знаковыми, коммуникативными системами. При этом знаковые системы носят вначале внешний (экстериоризированный) характер, а со временем многие знаки, по мере их усвоения, «уходят внутрь» (интериоризируются). Так, в пери­од обучения словам дети активно действуют с разными предме­тами, особенно игрушками, при обучении счету они пользуются пальцами и другими внешними счетными опорами (палочками, кружочками и пр.). В более поздний период надобность в этих опорах интериоризируется. Однако они не анализируются пол­ностью, а кроме того, некоторые правила грамматики, многие математические и прочие навыки и правила приобретаются и ис­пользуются без извлечения наружу их алгоритма - непосредст­венно по памяти. И наконец, сознательность, произвольность высшей психической деятельности состоит в том, что человек может осознавать себя как отдельное явление действительности, ощущать свое «Я». Он способен оценивать свои знания, произ­вольно менять содержание приобретаемых умений и навыков. Такой бесценный дар, как осознание и его следствие, - произ­вольность деятельности, есть только у человека. Ни один из из­вестных нам биовидов, кроме человека, не способен на осозна­ние себя, своих знаний и окружающей действительности. Животное может быть в чем-то более умелым, но не сознающим этого, не способным сравнить себя с кем-то другим.

Социальный характер ВПФ. А. Р. Лурия признавал принципиаль­но важным тот факт, что содержание и уровень формируемой пси­хики определяют тем или иным образом сложившиеся обстоятель­ства жизни. Так, дети, растущие вне общества, вообще не приобре­тают ВПФ в их человеческом варианте. Это наглядно прослежено на всем известных детях-Маугли, воспитанных животными.

Наиболее широко в зрелом мозге представлены ВПФ, имею­щие определенную, хотя и динамическую, локализацию (далее это понятие будет раскрыто подробнее), и поэтому способных нарушаться при тех или иных локальных (очаговых) поражениях мозга. Нейропсихология нарушений ВПФ при локальных пора­жениях получила наибольшее признание и распространение. Иногда ее употребляют как синоним нейропсихологии вообще. Другим разделам нейропсихологии уделяется меньшее внима­ние. Так, недостаточно изучены нейропсихология нормы, ней­ропсихология психических заболеваний, хотя в последнее время наметилась тенденция к образованию новой, интегративной об­ласти знаний - нейропсихиатрии. В начале активной разработки находятся также нейропсихология развития (детства) и нейропсихология старческого возраста.

Наибольшая распространенность и объемность нейропсихо­логии локальных поражений ВПФ объясняется тем, что они яв­ляются самыми частыми, а их последствия наиболее наглядны­ми. На их примере можно объективно, на основании визуально­го осмотра, регистрировать, какая именно функция оказывается поврежденной или вообще утерянной при поражении опреде­ленного участка мозга. Недаром именно такие наблюдения в об­ласти локальных поражений мозга и послужили началом разви­тия нейропсихологии как отдельной научной дисциплины.

В каждом из названных выше разделов нейропсихология изу­чает следующие особенности ВПФ: психологическую структуру; мозговую локализацию (топику); различные виды нарушений; принципы и методы коррекции восстановления.

Учение о ВПФ в целом можно с уверенностью назвать краеу­гольным камнем нейропсихологии. Именно оно подвело к диффе­ренцированному изучению функциональной специализации различных зон мозга, или, иначе, к развитию учения о локализации.

Как уже отмечалось, центр научного интереса нейропсихоло­гии составляет кора мозга - ее высшие уровни, и прежде всего то, какую специализацию имеют ее отдельные зоны. В этом смысле уникальным, стихийно возникшим экспериментом оказалась война, поставившая колоссальный материал черепных ранений у практически здоровых молодых людей. Это трагическое обстоятельство позволило не просто вычислить, а воочию увидеть, в ка­ком именно месте поврежден мозг, и фиксировать, какая именно функция при этом «выпадает». Работы по изучению колоссально­го числа таких ранений были проведены А. Р. Лурией и его учени­ками-соратниками. Полученные результаты вывели нашу науку на передовые рубежи. Наиболее важным результатом этих исследова­ний явились достоверные сведения о локализации различных ВПФ, подтвердившие единичные находки классиков неврологии (Л. Брока, К. Вернике и др.) о том, что существуют локальные ВПФ, а именно те, которые могут осуществляться за счет не всего мозга, а только какой-либо определенной его области.